— Ну хоть за форму одежды
выговор не получу, — ответил я.
— Ага! На моей памяти я тебе
их штук 20 объявлял. Давай на обратном пути в дукан
заедем?
Верная у меня мысль
промелькнула про магазины.
— Предполагаете, что
возможности больше не будет? — уточнил я.
— Верно мыслишь, — похлопал
меня по плечу Ефим Петрович и дал команду садиться в
УАЗ.
Дорога до штаба заняла немало
времени. Я успел обсудить с комэска вчерашние события и получить
несколько советов.
— Стой. Кивай. Авось пронесёт,
— сказал Ефим Петрович, когда мы проехали через КПП
бригады.
— Не самая лучшая линия
защиты.
— Ты бы ещё адвоката привлёк.
Тут в дело уже и Министерство иностранных дел вмешалось. Раньше
как-то не замечали дипломаты, что с Пакистана постоянно идут и
караваны с оружием, и их спецназ прикрывает духов. А про их
истребители я и вовсе молчу. Вчера с командиром 236го полка
разговаривал. Оказывается, его тоже вызвали сегодня на
разговор.
Енотаев объяснил, что на вылет
в район границы истребителям долго не давали команду. Всё
анализировали и проверяли. В итоге командир 236го полка с Баграма
сам отдал приказ лететь. В итоге пакистанцы заявили о
«непрофессиональных действиях» наших лётчиков.
— Настолько наши себя «плохо»
вели? — картинно удивился я.
— Пакистанцы из-за отказа
чего-то там потеряли самолёт. Лётчик катапультировался. Наши
виноваты.
— Логика железная, — ответил
я.
Через пару минут мы шли по
коридору в кабинет к командиру бригады. Там уже собрались все
важные гости. Время нашего вызова ещё не наступило. Но из кабинета
уже были слышны громкие разговоры и удары по столу.
— Эмоционально, — заметил
я.
— Ещё бы! Ты вчера не видел
командующего 40й армией. Ему похоже только Брежнев не звонил.
Генерал был алый от злости. Пару раз врачей вызывали, чтоб накапать
успокоительного.
В такой ситуации
злорадствовать не стоит. Столь нервная ситуация может и навредить
здоровью командующего.
Дверь в кабинет открылась, и
оттуда показалась статная фигура человека в лётном
комбинезоне.
— Протокольщики! — выругался
он, захлопнув дверь. — Ефим Петрович, категорически приветствую
вас!
Вышедший из кабинета был
плечистым, мускулистым, с огромными ладонями, но невероятно добрыми
глазами.
— Алексеевич, тебя уже
отпустили? — спросил Енотаев.
— Да что они мне сделают,
ребя! Дальше фронта не пошлют. А это твой казак?