— Есть! — услышал я громкий
голос Енотаева, вышедшего из кабинета и закрывшего
дверь.
Выглядел он весьма довольным.
Значит, оправдали.
— Товарищ командир, всё в
порядке? — спросил я.
— Конечно, — подошёл ко мне
Ефим Петрович и достал сигарету. — Отстранён от должности и
возвращаюсь в Союз.
Вот так в порядке! Нашли на
ком отыграться.
— Командир, разрешите я пойду
всё-таки что-нибудь скажу…
— Отставить, Клюковкин. Всё
нормально. Кого-то нужно было отстранить. Выбрали меня. Домой
раньше поеду.
— То есть, просто прекращают
вашу командировку? — уточнил я.
— Да, — подкурил сигарету
Енотаев.
В своей прошлой жизни Я уже
сталкивался с подобными мерами воздействия во время командировок в
одну из ближневосточных стран. Домой можно было уехать за любую
ерунду.
Прошло несколько минут. В
пепельнице прибавилось окурков, оставленных после выкуренных
сигарет Енотаевым. Вновь открылась дверь, и в коридор вышел Борис
Матвеевич.
— Оправдали? — хором спросили
Енотаев и я.
— Усё нормально. Отстранён от
должности и возвращаюсь в Союз. Причём пока только в распоряжение
командующего округом. Там определят куда мне ехать
служить.
Прекрасно! Минус два отличных
и опытных командира. Чем только думает командование?
— В Москве сказали, что
большие потери. Мол, надо было лучше командовать, — сказал
Тростин.
— Ну, им там виднее, — покачал
головой Енотаев.
— Хорошо что вы не ушли. Хотел
сказать вам большое спасибо мужики. И «джелалабадскому» полку тоже.
Вытащили кого смогли. Прикрывали как могли. Теперь… осталась самая
трудная работа для командира.
Тростин тяжело вздохнул,
протерев лысину платком. Действительно труднее всего командиру в
тот момент, когда приходится смотреть в глаза родным погибших
подчинённых.
Но тут снова открылась дверь
кабинета командира 77й бригады. В коридор вышел генерал-лейтенант
Целевой. Его рубашка была расстёгнута, а фуражку он держал в
руке.
Как только он закрыл дверь, то
повернулся к нам.
— Оправдали? — вырвалось разом
у нас троих.
Ну, другой реакции не могло
быть в такой момент.
— С ума сошли?! Сам ушёл! —
громко ответил Целевой и подошёл к нам. — Курить есть?
Тут же и Енотаев, и Тростин
протянули по сигарете генерал-лейтенанту. Выбирать тут было не из
чего — одна и та же марка была у Бориса Матвеевича и Ефима
Петровича с одним и тем же животным на фоне песков на
упаковке.