Дальше пришлось переправиться через пару небольших речушек и
одну реку уже настоящую, шириной явно за двадцать метров. Мелкие
речушки перешли, просто кинув через них несколько больших валежин,
а вот большую пришлось «переходить вброд» – и это был тот еще
экстрим. Потому что на середине этого «брода» глубина речки была
явно больше трех метров из-за половодья, а вода-то была ледяная! Но
через нее первым переплыл сам Акулич, а остальных он через реку
просто перетаскивал на веревке – ну а вещи, чтобы они не промокли,
перетащили на плотике, быстро сооруженным из хвороста. Вот только
после переправы погреться у костра возможности не было, так что
согревались бегом, впрочем, это помогло даже быстрее, чем костер.
Да и вообще большую часть пути осназовцы преодолевали бегом,
точнее, трусцой – и поэтому шли они довольно быстро: вечер
небольшой (в пять человек) отряд встретил уже километрах в тридцати
от фронта. То есть в сумерках перешли железную дорогу, от нее еще
на километр отошли. Там переночевали в небольшом березняке, и
Алексея удивило, что «специальные люди» на ночлег остановились
именно в этой рощице, хотя рядом начинался уже густой старый
ельник.
– Здесь безопаснее, – ответил на вопрос Алексея лейтенант. А
потом пояснил:
– Со стороны березняк выглядит почти прозрачным, кажется, что
спрятаться тут негде, и фашист за ним особо наблюдать не будет – а
нам, наоборот, все вокруг видно. Опять же весна, в березняке растет
молодая трава густо, от нее запах сильный, здесь даже собакам
человека найти очень непросто. А главное – сам посмотри наверх,
грачиные гнезда видишь?
– Ну да, но ведь грачи…
– Им нас сквозь эту молодую листву видно, они не летают вокруг,
не суетятся: мы сидим спокойно – и они сидят спокойно. А в том лесу
вокруг нас сороки уже стаями бы летали и орали. Но немец-то – не
дурак, на птичий гвалт первым делом внимание обращает, а если птицы
не орут – значит тут никого нет. А они орать не будут: звери-то
людей всяко чуют, лисы всякие и даже волки сюда не зайдут пока мы
здесь… Спи давай, нам очень рано дальше идти нужно будет.
Люди Акулича в лесу ориентировались как у себя дома – и еще до
полудня отряд дошел до нужного места. Алексей зашел в развалины
церквушки предпоследним (все же парни Акулича за ним
присматривали), подошел к окну (от которого осталась лишь
половина), аккуратно выбил выглядящую еще более древней, чем сама
церковь, деревянную планку, упирающуюся в каменный подоконник и,
слегка приподняв каменную плиту, повернул ее: