Лейтенант примерно после третьей или четвертой фразы Алексея
Павловича перестал записывать услышанное в протокол, а когда –
спустя почти полтора часа – сидящий перед ним совсем еще мальчишка
прервался, он не выдержал:
– Да ты все врешь! – и вскочил, явно судорожно придумывая, что
ему делать дальше: дать парню в морду или просто его пристрелить на
месте. Но Алексей Павлович даже не вздрогнул:
– Товарищ лейтенант, вы же – госбезопасность. Вы все сами можете
это проверить, свидетелей опросить. Своим не поверите – так есть и
немецкие документы, они наверняка вам – не лично вам, конечно, а
госбезопасности вообще – скоро достанутся. И я даже могу сказать,
где они лежат сейчас. Да, сейчас их заполучить непросто, но
наверняка уже осенью у вас их будет достаточно…
Лейтенант – вероятно, от того, что сидящий перед ним парень
остался совершенно спокойным, и сам постарался успокоиться. Сел
обратно на свой стул, задумался ненадолго:
– Товарищ… Алексей, а ты можешь мне все повторить, только
кратко, чтобы листа на три протокола поместилось. Не всё даже, а
самое главное.
– Да не вопрос, только сначала попить дайте, в горле что-то
пересохло.
– Сейчас… я попрошу чай нам сделать. А ты вообще-то ел? Голодный
небось? Давай тогда сперва поедим – и продолжим наши увлекательные
беседы…
Уснул Алексей Павлович очень поздно, и приснился ему сон.
Обычный сон, но все равно приснился ему переход. То есть Елена
называла его в своих записках «paso inversa», Вирджилл – лимбом (он
говорил, что в каком-то фильме «что-то вроде этого» так называли, а
Йенс именовал это чистилищем. Сам Алексей Павлович использовал (для
себя, естественно) название именно «переход», что как-то
гармонировало с испанским «оригинальным названием» Елены
Пеньи-и-Ернандес – а еще его так называла Галя. Вот только во сне
переход был абсолютно пустым, там не было ни людей, ни кошек. И
даже деревья выглядели по-зимнему голыми, хотя в переходе, как
писала Елена, «всегда лето». И проснулся он в состоянии глубокой
тоски – просто потому, что шанс снова в него попасть был близок к
нулю. К абсолютному нулю, как с глубокой грустью подумал молодой
парень, ведь снова войти в переход можно не раньше, чем через один
квант времени после предыдущего входа, причем через квант
абсолютного времени текущей реальности – а до этого момента ему
скорее всего просто дожить не получится. Про этот квант он знал
почти все, потому что именно эти кванты и определили его жизнь. Сто
тридцать семь секунд – именно таким было минимальное время между
входами. «Наружное» время, и за эти секунды, постепенно
складывающиеся в часы и дни, в реальности очень многое успевало
поменяться…