Марьяна
Если бы не обстоятельства, я с
удовольствием понаблюдала бы за свадебным обрядом – из чистого
любопытства. Но меня выдавали замуж против моей воли, поэтому
испытывала я исключительно отрицательные эмоции. Да и те казались
какими-то притупленными, слабыми, неживыми.
И телом своим я не владела. Женский
голос за спиной шептал:
- Иди.
Я переставляла ноги, едва сгибающиеся
в коленях.
- Стой. Повернись направо.
Женщину я не видела, однако отлично
понимала, что она и есть кукловод.
Морокунья[1]? Пожалуй. Причем из тех, что
поклоняются Морене. Приворотные зелья, подчинение – черное
ведунство. Запрещенное. И естественно, что женщина не хочет, чтобы
я узнала, как она выглядит.
И жених – тоже.
Лицо мужчины, стоявшего у алтарного
камня, скрывал морок. Оно расплывалось, покрывалось рябью, будто
отражение в воде, а если я пыталась сфокусировать взгляд, терялось
в тумане.
На меня он не смотрел. Стоял прямо.
Неподвижно. Как статуя.
Тоже кукла?
А это навряд ли. Ведь это он желает
жениться на богатой наследнице, он все устроил. Иначе – зачем? И
поэтому он – не жертва. Не кукла, как я. Похоже, боится, что я
смогу опознать его по жесту или по голосу, поэтому и ведет себя так
осторожно.
К алтарному камню подошла жрица в
красном балахоне, расшитом золотом. Ее лицо скрывал глубокий
капюшон.
Жреца нараспев начала читать гимн,
посвященный богине Ладе.
Я до сих пор не разбиралась в гимнах,
но Пантеон Богов честно пыталась выучить наизусть. Лада –
покровительница семейного счастья. Ни один брачный союз не
заключается без ее согласия. Ее алтарный камень сделан из
розовато-красного сердолика, а на поверхности вырезан лебедь. Его
нам с женихом и предстоит напоить своей кровью.
«Матушка Лада, - взмолилась я
мысленно, - помоги!»
Жених вдруг подал мне руку. Я вложила
в его ладонь свою – без шепота за спиной, вроде бы по собственной
воле. И…
Позже я поняла, что в тот момент
приворотное зелье начало действовать. Я уже не казалась себе
куклой. Представляла, что стою у алтаря с любимым мужчиной. И всем
сердцем желала выйти за него замуж.
На наши головы надели венки из цветов
и веток березы. К губам поднесли чаши с душистым медвяным напитком.
По ладони полоснуло острие ритуального ножа. Кровь пролилась на
алтарь – моя и его. И, смешавшись, вспыхнула золотом.