О своей дальнейшей судьбе я пока не задумывался. Тут бы до
знакомого места без приключений добраться, а уж дальше, если
выгонит, пойду к храму. Милостыню, разумеется, просить не стану, но
может монахи чем помогут, хоть рану обработают, и то хорошо.
Все-таки прорыв в густонаселенный город вражеских войск, это
зрелище не для слабонервных. Хорошо, что башка у меня почти не
варит, а мир вокруг как в тумане. Улицы завалены трупами тех, кто
оказывал сопротивление, не позволяя разграбить честно нажитое. В
воздухе чувствуется смрад гари, дерьма и крови. Выбитые окна и
двери домов, распахнутые настежь калитки и ворота в проулках. На
грязной мостовой тела людей, лошадей, дворовых псов, все
вперемешку. В какой-то момент даже был рад, что плохо вижу. Не знаю
смог бы смотреть на все это имея прежнее, полноценное зрение. Мне
хватало, с избытком, и косвенных признаков творящегося на улицах
бардака.
Быстрой прогулки, конечно же не получилось. Плелся как пьяный -
то и дело держась за стенку. Голова кружится, к горлу подкатывает
тошнота, но так как я уже больше суток ничего не ел и не пил,
только неприятными ощущениями и рвотными позывами все и
заканчивается. А еще понял, что выбрал удачное время, точнее так
совпало, что возвращаюсь к мастерской очень ранним утром. Солнце, в
это время года, вставало действительно рано. Судя, по моим прежним
ощущениям, где-то в начале четвертого утра, примерно. Тут я не
полностью был уверен, и мог сравнить только с тем, что помнил из
своей прежней жизни. Здесь измерение времени было совсем другое, а
какое именно, я нынешний, точно не знал. Так что плелся я по
загаженным улицам в очень ранний час, когда город, утомленный
ночными событиями, еще тревожно спал и только редкие прохожие,
неясными тенями, так же как я, скрываясь по подворотням, куда-то
тихонько двигались стараясь не шуметь. Кто-то из них что-то волок,
другие обшаривали трупы, тихо переругиваясь. Я видел лишь смутные,
пугающие силуэты, неясные, смазанные фигуры, тут же отводил взгляд
и ускорял по возможности шаг или замирал, прижимаясь к стенам,
заборам.
Путь, который в обычные дни занимал десять-пятнадцать минут,
сейчас, по ощущениям, растянулся на добрый час. Квартал мастеров
считался довольно спокойным и тихим местом. Местные жители были не
особо зажиточными, но знающими себе цену ремесленниками. Обычно они
жили там же, где и работали. Вот и наша мастерская представляла
собой некую смесь жилой комнаты и крошечной мастерской с верстаком
и печкой. Сам мастер Ривер ночевал в комнате, а я в прихожей на
лавке. Только в зиму перебирался на пол, ближе к печке. Для сна у
меня была войлочная подстилка и шерстяной плащ с капюшоном, чтобы
было на что лечь и укрыться, а днем одеться потеплей.