К своему сожалению, Тиллман не в первый раз попадал на точку
«пять», хоть в гробу он ее видел. Но победить любовь к травке все
так же не получалось – а у офицеров нюх, как у сторожевой
собаки…
Следующий лязг сержант встретил гневным рыком:
- Майлз, ты, отрыжка беременной макаки?!
А кто бы еще мог так бесить Тиллмана? Центр города считался
условно безопасным местом – тут никто не жил, а значит и зверью
жрать было нечего. Плюс запах бензина, пороха и стали, который не
выветрился и за пару лет – даже неразумная скотина старалась
обходить квартал стороной. Местным бандам доступно объяснили не
соваться, те тоже не лезли. Да и какая тут прибыль? Все ценное, что
тут можно найти, было в руках солдат – оружие, патроны, форма,
консервы – но за убийство и грабеж свои же поймают, кожу с рук
снимут, чтобы завязать руки бантиком и сдать армейским. Иначе
каратели церемониться не будут – расследования проводятся в два
счета, когда пытки разрешены, а попутный ущерб только
приветствуется…
Тишина была сержанту ответом – нервная, раздражающая. Пришлось
еще раз вставать и обходить все вокруг, вглядываясь в улицу. Еще
раз в голос обматерив Майлза – да так крепко, что тот наверняка бы
не сдержался, подобное услышав про себя и собственную родословную –
сержант раздраженно уселся обратно в кресло и плотно закутался.
Следующий лязг сержант, находящийся на грани забытья,
проигнорировал – и благополучно провалился в сон, наполненный
скрипом железа и шелестом движения металла по направляющим.
- Эй, тс-с, - Тиллман встрепенулся, когда кто-то потрепал его по
щеке.
А увидев перед собой незнакомое лицо – лысое и лишенное бровей –
резко дернулся, чтобы встать и схватить автомат, но тут же
запутался в пледе и рухнул лицом вперед, кое-как смягчив падение
выставленными локтями.
- Да что ж ты себя так не бережешь, - раздался сочувственный
голос над головой.
Тиллман покрутил головой, пытаясь найти автомат, не нашел, и
как-то выдохнул весь, наполняясь черной тоской – руки оказались
сложенными под грудью, не вскочить. А крутиться червяком, пытаясь
встать – только опозоришься и по ребрам получишь…
Опыт подсказывал, что незнакомый человек ни черта его не боится.
А вид лакированных штиблетов с темно-синими брюками, выглаженными
до острого канта, намекали, что человек перед ним непростой: раз
ботинки чистые – то незнакомца через местные буераки возят, а не
сам он ножками вышагивает. И даже то, что незнакомец был из
гражданских, а не родное армейское начальство, ни капли не
успокаивал. Эти самые гражданские, обычно, самое опасное и
есть.