Впрочем, так даже проще.
Дыхание Ардамуна за один раз заморозит сразу целый тоннель. Так
что преимущество нам обеспечено. А если внутри есть матка, то я
вполне могу поднять уровень формы зверя.
С помощью «Северного Хода» я телепортировал нас к крыше обители,
прямо над входом в улей.
Шершни, которые сновали туда сюда, были совершенно к этому не
готовы! И поплатились, когда Ардамун заморозил их своим
дыханием.
Получилось крайне удачно.
Затем мы соскочили вниз и ринулись в тоннель. Увеличившийся
Ардамун помещался со мной не слишком комфортно, но это не помешало
ему пустить ледяное дыхание вглубь улья.
Мы шли и замораживали всё.
Пока изнутри не послышался жалобный женский голос…
Чего?! Шершни, даже если и охотятся на людей, никогда не
оставляют их в живых про запас! Они сразу же дербанят на куски и
относят в улей.
— Не нравитс-ся, — прошипел Ардамун.
Я был с ним согласен. Но мы всё равно прошли вперёд.
Вышли на соты, где замерли замороженные личинки шершней. Именно
они пожирали больше всего мяса в улье. А вот взрослые шершни
предпочитали фрукты и сладкую пищу.
Женский голос становился всё ближе.
Я уже слышал его, напрягая слух мантикоры.
— Ветер доносит мне ваши голоса, о прекрасные спасители! —
певуче произнесли из глубин улья. — Молю, поспешите, иначе… — голос
резко перешёл на крик: — ЭТА ТВАРЬ ВЫПЬЕТ МЕНЯ! — и снова стал
мелодичным и мягким. — Помогите, ах, помогите!
И вот мы вышли в просторный круглый зал. И всё стало ясно.
Внизу, скрываясь за грубо возведённым энергетическим щитом,
сидела королева стихийных шершней.
Вокруг неё скопилось не меньше тридцати самых здоровенных
шершней, с яркими красными глазами и готовыми к бою жалами.
Они уставились на нас, ожидая команды от своей королевы. Но та
пока не торопилась её отдавать.
За спиной королевы шершней находилась камера-сота, в которой
стояла полупрозрачная женская фигура. Изящная, лёгкая, одетая в
едва заметный лёгкий сарафан.
Сперва её можно было спутать с призраком. Но я узнал в ней духа
стихии ветра — сильфу. От её закупоренной камеры, к королеве
шершней шёл тонкий хоботок, по которому циркулировала мана.
— Ох! Спасители! Спасители! — сильфа приблизилась к барьеру
своей камеры и посмотрела на нас с надеждой. — Молю… НЕМЕДЛЕННО
ОТКРОЙТЕ! НЕМЕДЛЕННО! — её лицо исказилось от гнева, она ударила в
барьер своей камеры, но тут же успокоилась. — Иначе она выпьет меня
до дна, до дна! Ах, до дна!