– Прошу прощения, доктор Кацураги. Больше вас не отвлекаем, –
кивнул брахман.
Я достал из сумки записную книжку, чтобы зафиксировать всю
информацию, которую смогу собрать. Интуиция подсказывала, что мне
предстоит хорошо проанализировать полученные данные.
– Для начала мне нужная общая информация, господин Арджун Кирис,
– начал я. – Во-первых, сколько вам лет и когда начались первые
симптомы заболевания?
– Мне двадцать семь, – ответил он.
– Понял, – кивнул я. – Выходит, мы с вами ровесники.
– Только вы определённо сохранились лучше, чем я, – усмехнулся
он.
Арджун не язвил. Лишь защищался с помощью юмора. Это помогало
ему справиться с психологической нагрузкой. А любая болезнь – это
всегда рана для души, тем более столь тяжёлая.
Этой манерой общения Арджун напоминал мне моего онкологического
пациента, на котором я проводил тесты секретного препарата
«Онкокура». Бьякуя Шино. Он тоже держался на искусственном позитиве
даже тогда, когда казалось, что смерти ему уже не избежать. Но мне
удалось его вытащить. А значит, я смогу помочь и сыну брахмана.
– До двадцати лет я был полностью здоров, – начал рассказывать
Арджун. – Никаких хронических заболеваний, никаких травм. Я спортом
занимался.
– Без фанатизма? – уточнил я.
– Если вы говорите о нечеловеческих нагрузках и приёме стероидов
– нет. Без фанатизма. Просто поддерживал себя в форме.
– Хорошо, продолжайте, – удовлетворённо кивнул я.
Приём стероидов мог нарушить обмен веществ, поэтому исключить
этот момент было необходимо.
– А затем… Это состояние свалилось на меня, словно камень на
голову. Будто меня прокляли! – заявил он. – Я начал стремительно
худеть. Общее самочувствие портилось с каждым днём. Слабость,
головокружение, жар в лице. Со временем я перестал ходить и попал в
больницу «Дживан».
– Я изучу ваши выписки в ближайшие дни, – ответил я. – Не
помните, какой диагноз вам там поставили?
– Окончательного так и не дали. Но предварительный – лейкоз, –
сказал Арджун.
Вряд ли… Лейкозов, конечно, бывает очень и очень много.
Разновидностей злокачественных образований костного мозга открыто
уже прилично, но я не помню, чтобы хоть одно из них проявлялось
таким образом. А самые тяжёлые формы вряд ли позволили бы пациенту
прожить ещё семь лет после начала разгара болезни.
Здесь что-то другое.