— Может, это Кайзер? — после долгой паузы, спросила Татьяна Николаевна, нарушая задумчивую тишину. — Ты ведь столько проблем ему создал. Сломал всю войну. Да и средства, вывезенные тобой из Рейхсбанка, благодушия ему не добавляют. Сколько там было на самом деле?
— На самом деле? — хитро прищурившись, переспросил Максим.
— Ой… ну только не нужно мне говорить, что ты сдал отцу всё.
— Ценные бумаги и золото я сдал все.
— Серьёзно? — очень скептическим тоном переспросила супруга.
— Я бы и наличные марки сдал, но они, увы, к тому времени закончились… — с наигранной печалью произнёс Максим.
— Вот как? — Улыбнулась жена, понимающе. — И сколько их было?
— Семьсот миллионов марок[3]… кажется.
— Кажется?
— Я их мешками считал. Плюс-минус десять–двадцать миллионов, — небрежно махнул рукой Максим. — Я брал только купюры от ста марок и выше. Банкноты в тысячу марок там тоже встречались.
— Куда же ты их дел? — ахнула она. — Кроме тех, разумеется, что потратил на покупку предприятий, недвижимости и выплаты рабочим.
— Когда Третьяков смог пробиться в Штеттин и фронт стал неустойчивым, я нанял некоторое количество людей и отправил их с поручениями в Германию. Дескать, они бегут от варварского русского режима. Благо, что германские юристы и нотариусы всё ещё оставались на территории города и мы смогли всё чин по чину оформить.
— И что они должны были сделать? — оживившись, подалась вперёд супруга.
— Выйти на официальные представительства банков Голландии, Дании, Норвегии и Швеции, действующих в Германии, и, пользуясь выданной им доверенностью, открыть на меня там счета.
— Счета?!
— Счета, — кивнул муж. — Причём в национальной валюте. Марки-то мне без надобности. Они уже сейчас уверенно теряют в рыночной цене. После войны же так и вообще превратятся в фантики. Три четверти от выданных сумм они должны положить мне на счёт, остальные забрать в качестве платы.
— И много их доехало?
— Из двухсот пятидесяти шести человек, отправленных с поручением, цели достигли сто двадцать три. Остальные либо где-то заблудились, либо ограблены, либо решили меня обокрасть. Но договора-то у меня на руках, так что после войны займёмся ими. Они обязательно где-нибудь всплывут.