- Ах, Владимирович… Хорошо, так вот…
- Нет, не хорошо, не так, и не вот! Говорить буду я, Ильяс, а ты слушай. Надя, она… ты понимаешь, эта девушка она… она такое уже перенесла в своей жизни… Ты ведь ничего не знаешь, даже не представляешь! Мы ее… мы ее буквально по кусочкам собирали. Она заново училась жить, смеяться, улыбаться... только-только выдохнула, только-только начала все сначала. И тут появляешься ты.
Он буквально выплевывает в меня каждое слово, а я не понимаю, о чем он.
Что такое случилось с Надей? Почему она… Неужели из-за меня?
- Я не понимаю… что… что с ней случилось?
- Не понимаешь. И не поймешь. Хотя… ты ведь… ты правда был инвалидом, да? Не мог ходить, видеть? Вспомни, как ты себя чувствовал в то время? Хреново тебе было?
Вспоминаю и… чёрт, хреново, с одной стороны. А с другой…
Я был слеп, я сидел в коляске. Но у меня был мой Воробушек.
Я… я был счастлив!
Чёрт возьми в то время я был счастлив!
Гораздо счастливее чем теперь.
- Представь, что с ней случилось почти то же самое.
- Что?
- Не важно. Теперь не важно. Важно, что она жива и почти здорова. Почти, потому что ей нужно беречь себя. Никаких потрясений. А ты.. Ты потрясение, понимаешь? Все, что случилось дерьмового в ее жизни – случилось из-за тебя, Ильяс.
Сглатываю. Почему-то меня начинает подташнивать. Страшно. Страшно понимать, что ты окончательно теряешь что-то безумно важное.
- Я ничего не понимаю, но…
- Я же говорю, ты не поймешь. Просто… поверь, тебе лучше отпустить ее. Оставить в покое. Она моя жена. Ее сын, это…
- Мой сын.
- Хорошо. Да. Это твой сын. Но ты не имеешь на него никаких прав. И не будешь иметь, ясно?
- Ты мне угрожаешь?
- Пока нет. – он смотрит на меня как на букашку, презрительно. – Но если я пойму, что ты чем-то угрожаешь Наде…
- Чем я могу угрожать ей? Ты в своем уме?
- Если я пойму, что ты ей угрожаешь, предупреждаю, мало тебе не покажется. И то, что ты сидел в коляске слепой – будет раем. Понял?
- Понял. Понял, что ты урод. Ясно? И не тебе решать угрожаю я ей или нет. И вот что я скажу тебе, умник, я хотел отойти в сторону и не мешать. Оставить вас в покое, как она просила. Но теперь, послушав тебя, я скажу – нет уж! Я точно не оставлю ее с таким уродом как ты!
- Что ты сказал?
- Что слышал!
- Ты…
Его длинные руки хватают меня за плечи, но я ставлю блок. Еще мгновение и мы с ним сцепимся, как два петуха на бойцовском ринге.