— Вот странный ты человек’т, Виряс! — закипятился Элешке. —
Мордвин’т, одно слово! Поспорить тебе всегда’т надо, чай!
— Я — эрьзянин! А ты, чуваш — земля квадратная, голь перекатная,
чувашскую книгу еще при императорах корова языком слизнула… — начал
было Кисмерешкин, но Иван Силантьевич внушительно стукнул кулаком
по столу:
— Ти-хо! А ну тихо, вы! Ссориться будете — подам прошение в
Конгресс магов! Снимут!
На пресс-конференциях и разного рода политических акциях Настя
не раз видела, какое волшебное действие производит на публику
«Ти-хо!» Ивана Силантьевича. Подействовало оно и на магов: оба
затихли, резко вздыхая и сжимая кулаки, вертя шеями — видимо,
проговаривали про себя ругательства.
— Короче, — удостоверившись, что возражений пока не будет,
продолжил видный политик. — По достижении БД годовалого возраста
его начинают выпускать в мир — с воспитателями или с Хранителями.
До пяти лет — прогулки только неподалеку. И вот он каким-то образом
умудрился сбежать! В два года! И очутился в Москве! При этом мы
знаем, что незадолго до того Нижегородскую область посещали два
иностранных гражданина…
— Да не были они у нас, Иван Силантьевич! — со всей искренностью
прижал руки к сердцу Виряс Алтышевич. — Не доехали!
— Если бы доехали, чай, мы бы знали’т! — с той же убежденностью
произнес Элешке Сантарович.
— Павел Сергеич, к тебе вопрос… — повернулся к оставшемуся в
кресле у окна рептилоиду Хватов.
— А? — открыл глаза тот. — Ах да. Да нет, вроде. Из того, что
мне Майкл и Боб рассказывали, выходит, они действительно только по
эту сторону Волги были. Есть же версия, что Китеж на этом берегу,
где-то ближе к Костроме… Туда и ездили, по их рассказам
получается.
— Не версия, а деза. Сознательно запущенная и поддерживаемая, —
веско произнес один из оперативников, представительный и серьезный,
Настя не запомнила его фамилию, Кровкин, кажется. — Ну что же,
будем надеяться. Но как Змей исчез?
Колдуны переглянулись и одновременно пожали плечами.
— Ездили мы с ним в Воскресенск на ярмарку праздничную. Ну, на
День народного единства, — основательно начал Виряс, звучно окая. —
Вечером в город его отвели…
— В Китеж сам, чай, — уточнил Элешке. — С подарками’т. Передали
воспитательнице’т, истину говорю’т, чай!
— Истину! — подтвердил Кисмерешкин. — А через день, утром,
оттуда гонец прибежал — исчез!