- Ваше Императорское величество, я никогда не слышал, чтобы вы увлекались техникой. Вот ваш брат – да. И я безмерно рад, что вас это волнует.
- Да, Дмитрий Алексеевич. Волнует. И мои представления о технике и ее роли армии необычны, непривычны и в корне противоречат современному понимаю военной теории. Ведь тот же Драгомиров за что стоит? Чтобы оттащить нас в старину далекую. Отбросить все новшества и воевать как древние варвары – на одной лишь силе духа. Против туземцев этот подход еще сгодится. Но не против цивилизованных народов. А Драгомирову подобные мелочи не интересны. Его голова настолько крепка своей массивной, звонкой костью, что он даже идеи Суворова осознать не в состоянии. Пуля – дура, штык молодец! И все тут! А то, что главной идеей Александра Васильевича было удивлять своего противника и действовать неожиданно для него – он осознать не в состоянии. Вот и возносит отдельный тактический прием, связанный с особенностью оружия тех лет, в стратегическую доминанту.
- Не все идеи Михаила Ивановича плохи, - возразил Милютин.
- Не все, - согласился Император. – Но с такими теоретиками как Драгомиров, и такими практиками как Ванновский мы обречены повторить позор Крымской войны. В самом скором времени. Вы нужны мне, Дмитрий Алексеевич. Мне и Империи. Понимаю, что вы уже не в тех годах, чтобы лихо скакать на коне. Но этого и не прошу. Разгоните всю эту шайку мракобесов да подготовьте себе смену. И этого уже довольно будет.
- Вы ставите невыполнимую задачу, – горько усмехнувшись, заметил Милютин.
- Если бы она была легкой, то я вас не стал тревожить. А так… если честно, то я и сам не понимаю, что делать с этими баранами. Хоть по примеру Петра Великова зубы дергай из их консервированных рож.
- Каких-каких? – Переспросил Дмитрий Алексеевич, мягко и как-то по-доброму улыбнувшись.
- Консервированных. Он же ратуют за консервацию всего и вся, помидоров там, огурцов, грибов, общества и даже собственных мозгов...
Если поначалу Милютин держался напряженно и отстраненно, то очень скоро оттаял и активно включился в беседу. Долгую и безумно интересную для него. Окрыляющую и вдохновляющую. Императору это не составляло трудов. Он-то знал, каким будет это самое будущее. Поэтому «футуристические фантазии» имел самые, что ни на есть, детальные. Отчего Дмитрий Алексеевич стал считать, будто бы наш герой просто ранее стеснялся своих убеждений, держась в тени отца. Ну или что-то в этом духе. А теперь получил возможность раскрыться.