- Какого?.. - врач вернул регулятор на место, и провёл датчиком
над ладонью – прибор успокоительно гудел.
- Егор, пойди, ляг! – приказал нахмуренный Борис. Взмокшая
Ангелина, дрожа и растирая онемевшие руки, поменялась с Егором
местами. Борис стал водить датчиком над парнем, который, похоже, не
испытывал неприятных ощущений, терзающих Гельку. Солар гудел то
сильнее, то слабее, цифры и разноцветные кривые в экранчиках
менялись, как будто в соответствии с ожиданиями Бориса.
- А ну, Ангелина!
У Гельки вырвался возмущённый стон – оклемавшись, она обрела
способность протестовать.
- Между прочим, это не так уж безболезненно! – она обернулась за
поддержкой к Егору. Тот удивлённо пожал плечами. Борис её будто не
слышал.
- Прибор в порядке, странно... Давайте же!
Ангелина застонала и улеглась на кушетку, машинально обхватив
плечи руками. Борис Витальевич тут же поправил их, направив вдоль
тела. И снова началась жуткая вибрация. От тряски у Гельки
застучали зубы, волосы на голове зашевелились и поползли, как
живые, пытаясь встать дыбом. Когда датчик приблизился к солнечному
сплетению, Солар взвыл. Полетаев быстро поднёс к ней сбоку руку.
Ангелине стало полегче.
- Что вы делаете? – встревожился Егор?
- Иди, помоги, - отрывисто позвал врач и, когда Егор подошёл,
сказал ему: "Тяни".
- Что?!
- Тяни, говорю!
Егор неохотно поднял руки, Гельке ещё немного полегчало, но
прибор всё равно верещал, как сумасшедший. Ещё несколько
нестерпимых для Ангелины секунд Борис Витальевич вглядывался в
показания прибора, затем, как будто ему стало всё ясно, сказал:
"Так", выключил прибор и, ни на кого не глядя, начал расхаживать по
кабинету, задумчиво потирая подбородок. Затем он остановился перед
Гелькой, заложив руки за спину, раздумывая о чём-то и глядя сквозь
неё. Наконец, врач сфокусировал на Ангелине свой взгляд.
- У вас слишком большой потенциал.
Из его недовольного тона Гелька не могла понять, радоваться ей
этой новости или огорчаться. Чёрные глаза Бориса опять
препарировали её не хуже Солара. Поэтому она уставилась на свои
дрожащие колени и решилась бросить взгляд на сосредоточенно
слушающего Егора, чтобы что-то понять по его лицу, только когда
врач отошёл к Солару и положил на него руку, проверяя, не
перегрелся ли прибор. Тягостное молчание, воцарившееся при этом,
напомнило Ангелине суровые выговоры, которые она получала в детстве
за тяжкие провинности. Эти выговоры полагалось выслушивать молча.
Чтобы не чувствовать себя наказанной, Гелька решилась почесать
нос.