- Что ты там понаписывала? – отсмеявшись, спросил брат.
- Понятия не имею. Завтра получу листочки – узнаю.
- Не забудь показать.
Вернулись родители, Петя с Янкой откланялись. Ангелина
отправилась спать пораньше, но с непривычки долго вертелась в
постели, отгоняя незваные мысли.
- Надо выспаться, - твердила она себе, - надо выспаться...
Как Гоша собирается её каждый день встречать? У него же пары!
Как сегодня на неё смотрел Петя! Она ему нравиться по-прежнему,
только он... что? Сердится? Обижается? И никак ему не объяснишь...
Ночью в больнице – странные занятия, самые странные... Так
незаметно, под мурчание кота, Ангелина заснула.
Звонок будильника безжалостно вырвал Гельку из объятий первого
крепкого сна. Она стукнула по кнопке и с трудом разлепила глаза –
казалось, что только успела их закрыть. Ангелина нашарила
выключатель настольной лампы и попыталась сфокусировать зрение на
циферблате: нет, всё верно – половина второго. Лучше бы она
поставила будильник на без четверти два – было бы ещё пятнадцать
минут сладостного сна.
Ангелина почувствовала, что опять засыпает: свет лампы поплыл
куда-то в сторону, его отблески на циферблате часов повели цветной
хоровод. Она встряхнулась и села в постели, свесив такую тяжёлую,
одурманенную сном, голову. Нет, так тоже можно заснуть.
Пошатываясь, Гелька протопала в ванную и щедро плеснула в лицо
холодной водой. Бр-р! Дома всё тихо.
Жутко зевая, Ангелина оделась. От верхней одежды она заранее
отказалась: приземлится в кабинете, по улице ей бегать не придётся.
А здесь, не дай Бог, кто-то увидит отсутствие вещей, а потом – и её
самой... Лучше не думать, что будет, если родные обнаружат, что она
куда-то испаряется по ночам! Ангелина обула спортивные тапочки,
заперла дверь, похлопала себя по щекам и крутанулась.
Над городом мягко сыпал снег. Его хлопья, стремительно несущиеся
навстречу, испарялись, когда она мощью своего энергетического тела
рассекала воздух. Быстро миновав сонно застывшие в зимней ночной
сказке улицы, Ангелина спикировала к освещённому зданию больницы,
где к её прилёту была распахнута форточка на третьем этаже.
Учитель приветственно распахнул объятия, и она, чмокнув его в
щёку, нерешительно повернулась к Борису Витальевичу. Тот
протестующе поднял руку.
- Избавьте меня от этих нежностей.