— Привет, ребята!
Я отскочила от Князя на полметра и с наигранной улыбкой отвернулась к только что подошедшей Мии. На девушке было платье-туника, а волосы слегка завиты. Ей оно очень шло.
Интересно, для кого прихорашиваемся?
— Привет, Мий, а мы тут это, — я сделала голос непринужденным, — болтали, тебя ждали. Ну и ребят, конечно. Где там Тоха с Бродягой?
— Придут позже, — процедил сквозь зубы Князь, затем резко встал и повернулся к выходу из склада, — я отойду, девочки. Вень, разговор не закончен.
Напоследок задержав на мне взгляд, парень ровным шагом вышел из помещения.
Я даже выдохнула от облегчения. Сердце до сих пор колотится как бешеное. Потрогала руками щеки — пылают.
Подруга внимательно следила за моими движениями.
— Я что-то пропустила?
— Да, собственно, ничего. Обсуждали, куда мне можно ходить, а куда нельзя.
— Князь снова за свое, — сочувствующе улыбнулась подруга. — Ну что поделать, характер у парня сложный. Собственник он. Потому у тебя и парня до сих пор нет.
— Парня у меня нет, потому что я сама ни с кем быть не хочу, — насупилась я.
Она задумчиво посмотрела на место, где пять минут назад сидел наш главарь.
— Или потому что ОН так не хочет…
— Хей! — громко окликнул всех откуда-то появившийся Тоха. Парень встал посередине помещения, чтобы всем его было хорошо видно. — Через десять минут подтягиваемся к выходу. Пора потусить!
Толпа воодушевленно заорала ему в ответ.
Я глубоко вздохнула.
19. Глава 19. Венера
Темное здание школы возвышалось перед нами. Старые фонари освещали только дорогу до входа в помещение, оставляя сам школьный двор во мраке. Там порой двигались какие-то тени, бр-р-р.
В школе горело всего несколько окон, пара на первом этаже и большие окна актового зала на втором. Те мерцали фиолетовыми и красными вспышками. Отдаленно слышался ритм музыки.
Нам навстречу шла небольшая толпа десятиклассников. В толпе мелькали красные куртки. Наши.
— Эй, — окликнул их Князь, — кто сегодня на стреме?
— Сегодня кайфуем, — откликнулись оттуда, — Палыч.
Палыч был самым старым учителем, и его любимым делом было подремать. Порой он засыпал и на уроке, и никто его не будил до самого звонка. Было время заняться чем-то своим, так что его уроки многие любили. Он мог вырубиться от собственного голоса, когда зачитывал нам новый параграф по биологии.