Нездешняя сила была представлена в образе злющего длинноволосого мужика с мятой физиономией, на которой трогательно отпечатались ручка, пара скрепок и монетка в один чар.
— … … …, — ознакомившись с добытым, немногословно, но емко сообщили мне.
Я, конечно, подозревала, что не все впадают в благоговейный трепет от моей лучезарной особы, однако, чтоб вот так… Ни одного печатного слова? Нет, ну, может, я была совсем слегка не в форме. Модное платье цвета глубокий черный и туфли на шпильке не самая удобная одежда, чтоб по шиповникам выть… петь. Но даже девица с листьями в волосах и размазанной по вчерашнему лицу косметикой имеет право хотя бы на приличные предлоги в свой адрес.
Велеречивый, плотненько держа меня за загривок, выудил из кармана мятого черного балахона магфон, гадко рявкнул в него: “Забирайте”, вытряхнул из рукава наручники и, перекрыв пути к отступлению своим высоким туловищем, отработанным движением зафиксировал меня за ограду. В пониже спины интригующе уперлось что-то продолговатое. А потом завибрировало.
— Ой, — сказала я, загадочно кося глазом через плечо, — у вас там шевелится.
Патлатый грубиян оставил мой тыл, добыл из глубин балахона еще один магфон, который окрасил его лицо в романтично-голубой. Побуравил гаджет припухшим глазом (вторым он за мной наблюдал) и добавил из непечатного. И на меня посмотрел. И вздохнул так, что я сразу устыдилась. На всякий случай, мало ли. Потом он вздохнул еще раз и меня отстегнул, скучно и буднично. Даже прижиматься не стал, как в первый раз. Не то чтобы я сильно расстроилась, но вдвоем было гораздо теплее. Ночка намечалась бодрая, а я вся в вырезах и разрезах. В кустах-то не поддувало, и у меня там уже практически гнездо было. Теплое, уютное и обсиженное.
Пока я мечтала о тепле и уюте, покинувшие ограду наручники щелкнули на моих запястьях, а любитель экзотического слова настойчиво подтолкнул меня в сторону от шиповника, туда, где в тени обшарпанных кладбищенских ворот притулилась старая, как мир, колымага. Тьма! Да у нее даже колеса есть!
– Не-не-не, я в это не полезу. Сами убивайтесь, – и уперлась в дерн каблуками. Хорошо вошли, по самые подметки.
На меня укоризненно и устало поглядели оба глаза. По очереди. Я в очередной раз устыдилась и просительно проблеяла про оставленное под сенью шиповника добро – сумку с магфоном, ключами от дома на брелочке-непотеряйке, а так же позором всей жизни – направлением на практику. Именно из-за треклятой бумажки, внезапной любвеобильности своего бывшего, воспылавшего неодолимой жаждой общения, паразита однокурсника и прочих всяких нехороших личностей с улицы я оказалась в кустах у кладбища, а не продолжала упиваться радостным окончанием последней сессии вместе с другими счастливчиками.