— Может быть… может быть… Кстати, Вам не кажется, что они нас опережают? И довольно существенно.
— Опережают? — удивился его визави.
— Так точно, — передали с дальномера. — Опережают.
— Какова их скорость? — напрягся адмирал.
— Примерно порядка двадцати восьми — тридцати узлов, — спустя некоторое время передали с дальномера.
— СКОЛЬКО?! — ахнули все на мостике.
— Уточнить! — рявкнул фон Ингеноль.
Но уточнение не помогло. Даже напротив, ухудшило оценку, так как дальномерщики сумели точнее посчитать угловое смещение. Русские линкоры действительно шпарили со скоростью порядка тридцати узлов. И это были не линейные крейсера, а именно линкоры. Причём, судя по всему, крупные. Заметно крупнее германского флагмана.
— Но… но как? — только и смог из себя выдавить командир корабля, не веря ни своим глазам, ни ушам, ни тем злодеям, что сидят на дальномере.
— Я бы сам хотел знать, как это могло получиться… — пожевав губы, произнёс адмирал.
— Получается, что мы оказались в ситуации, в которой побывал десять лет назад сам адмирал Того, — ахнул кто-то из офицеров на мостике.
— Разговорчики! — рявкнул раздражённый адмирал: ему и самому пришли в голову такие мысли.
Того же, опережая ордер противника, постоянно лавировал в коридоре из пяти кабельтовых на случай, если немцы начнут стрелять. Сам же он стремился выйти на траверз германских линейных крейсеров и пощупать их за мягкие места.
Час спустя манёвр был выполнен и началась пристрелка.
К этому моменту немцы успели понести первые потери — дирижабль. Их эскадренный дирижабль, что сопровождал Ингеноля, попытался сблизиться с русскими кораблями и попал под достаточно жёсткий зенитный огонь. Ну как зенитный? Каждый линкор типа «Эрос» нёс по десять 127‑мм пушек на борт в двухорудийных башнях. Они не только были хорошо механизированы, но и давали большие углы возвышения — вплоть до восьмидесяти градусов. При этом для управления универсальной артиллерией использовался свой ЦУА[11] — по одному на борт. И вот он был адаптирован к ведению огоня не только по морским, но и по воздушным целям. Так что бедный дирижабль растерзали сразу, как только он вошёл в зону поражения. Перед ним возникла натуральная стена взрывов и он, превратившись в решето от шрапнели, рухнул в море.