Её мать, Гаврилова Мария, входившая в городской совет, всяческими уловками пыталась помешать Элле, отправиться за стену с её группой. И это, ожидаемо. Естественно она не хочет, чтоб дочь шла. Просто, она боится, что Элла может не вернуться.
Однако, другой член совета, Давид Мирзоян, привёл весомые доводы.
– После недавней атаки иных, люди в панике, – говорил он. – Слухи, о том, что уничтожен склад с медикаментами, расходятся. И то, что дочь члена совета, вызвалась добровольцем дабы пополнить наши запасы: будет большим плюсом.
– Я понимаю, Давид, – кивала она. Среднего роста, женщина с открытым и светлым лицом, на котором были еле заметные веснушки. Её большие глаза, при ярком солнечном свете, казались карамельного цвета, а длина каштановых волос, чуть доставала до плеч. Ей сорок пять лет, но, выглядит она, значительно моложе. – Понимаю, что это правильно. Все мы, чем-то рискуем. Но, она моя дочь. У меня, больше ни кого не осталось.
– Ладно, – согласился Давид. Высокий, со сложенной фигурой и коротко стриженными, чёрными, как смоль волосами. Лёгкая щетина на скулах и греческий нос. А его миндалевидной формы, глаза, обрамляли густые, чёрные ресницы. Он, старше матери Эллы, на четыре года. – Можешь запретить Элле идти с группой. Но, ты уверенна, что она не нарушит твой запрет?
– Конечно, нет, – печально выдохнула Мария. – После стольких лет, она всё пытается, мне что-то доказать.
– Это было вполне ожидаемо, – протянул Давид, задумчиво глядя в окно. Они стояли в холле здания, когда-то бывшего пятизвёздочного отеля. Теперь служащего командным центром. – Ведь Михаила вырвали из твоих рук, прямо у неё на глазах.