Атакует моё подсознание,
И, как бы ни было скверно,
Оно ломается в отчаянии.
Уже второй круг после той, что взорвала,
Второй мир высушивает бабочек.
А я всё пытаюсь разглядеть в новых стеклах вокзала
Элементы прошлых тапочек.
Меня всё ещё держит на плаву желание
Верить, что здесь оценят тепло и нежность,
Лишь каплю обоюдного понимания
С горячим стуком под одеждою.
Нет, здесь тоже достаточно просто
Пояснили, что не нуждаются в глазах верных,
Достаточно порно жесткого,
С непересекающимися взглядами на стены.
И я уже привыкать начинаю к этому,
Что секс – не любовь, а вожделение.
Что не обязательно питать эмоции светлые
И за оплошности просить прощения.
И я уже становлюсь чуть похожим
На новый эталон возрастной категории,
Когда плевать, во что ты одета, когда ветер до дрожи,
Плевать, что нет записей в общей истории.
Неважно, что беремся за руки, потому что надо,
Что нет места поцелуям в ладони,
Неважно, что в душе прохлада,
Необязательно знать, что она стонет.
Да, сложно пока, разрывает на части,
Изнутри бьет то, что не в цене сегодня.
Запах её духов как фрагмент страсти,
Уже не совсем модно.
Да и вроде не прошу розовых соплей,
Криков: «Мимими, любимый, милый!».
Просто охота слышать: «Эй, смотри, с ней,
Какой идет парень счастливый».
Просто иногда слышать, что нужен,
Что являюсь опорой и теплым одеялом.
Просто готовить совместно ужин
И смотреть, чтобы ночью не раскрывалась.
Слышать ее в трубке дыхание,
Чувствовать, как беснуется эйфория,
Привычное «скучаю» на прощание,
И приятно-редкие крылья.
Возможно к лучшему это всё,
Что перестраиваться начал под лад заточенный,
Сердце не обидится и перенесет.
Просто даже фальшивого счастья хочется.
Ну вот, вылетело ещё одно, о котором не расскажу.
Привет моим глазам, всё наладится, верьте.
Сами знаете, что не для себя пишу,
Скорее, для щелки в закрытой дверце.