Меня так мало в твоём мире,
Лишь уголка край для итога.
Зато в моём больном трактире
Тебя осталось слишком много.
Запретный плод всегда приятен,
И тянутся невольно руки.
Явление великой стати
В сезонной для души разлуке.
Мы чертим грани, убегая
Встречать фрегаты у причала.
Ты не чиста, но всё ж – святая
В моих упитых тьмой подвалах.
Коленями в порог уткнувшись,
Вслепую закрываясь в клетке,
Я знаю: так мне будет лучше —
В мире твоём марионеткой.
И по этапу дней безликих,
Высокомерием питаясь,
В моих глазах застыли крики
Любви к тебе. Запомнил, каюсь.
На кратерах аорт сердечных
Осядет смол в шесть миллиграммов.
В ближайший год твержу беспечно:
«Любви достойна только мама».
В сознании всплывёт ретиво
Твой образ, как иглой под кожу.
И снова дней моих архивы
Погрузятся в владенье дрожи.
Забыто всё. Под солнцем место
Уж кто-то занял, прогибаясь.
И как-то словно в жизни тесно,
И я забыть тебя стараюсь.
Нас не было и нет. Не нужно
Пытаться мне придумать счастье.
В глазах есть мрак, голос простужен.
Ненастье, милое ненастье…
Побудем вместе в звуках лиры,
В сию реальность верить буду.
Я помню, что в одной квартире
Забавно бить с тобой посуду.
Я не курю – ты запретила.
Согласен, вру – скупаю блоки.
Наверное, и правда мило
Искать в себе любви истоки.
Всё, выдохся, на две недели
Могу ходить с хорошей маской.
В дворах гоняет дождь качели
И наполняет воздух краской.