– Климат тут у вас такой, – мягко пояснила Августа Яковлевна.
Не говоря ни слова, Станислав Андреевич подписал заявление и протянул его сотруднице.
Коллектив у Самойлова был многонационален, но сплочен и дружен. Сложился он давно, люди притерлись друг к другу. В декретном отпуске с одной должности находились две медсестры узбечки, а теперь еще и одна «бездетная» русская, которая забеременела, как прошел слух, благодаря врожденным экстрасенсорным возможностям Перфильева, так как имела счастье консультироваться у него. Из двух врачей одна считала себя еврейкой, вторая русской, инженер был русский из венгров, водителем работал казах, отец четырех малолетних детей. Заведующие аптекой и лабораторией значились, как представители башкирского сообщества. Кроме того на должностях среднего медперсонала числились одна крымская татарка, одна якутка, несколько русских и украинок. О своих национальностях никто не вспоминал, эта принадлежность казалась какой-то весьма абстрактной исторической родословной.
Самойлов едва успевал разгребать ежедневные проблемы. Постоянно требовалась донорская кровь, разнообразные ее компоненты и препараты. Высушенная сухая плазма человеческой крови могла храниться несколько лет и была ничем незаменима в отдаленных госпиталях и других медицинских учреждениях. Несколько флаконов альбумина под рукой у реаниматолога служили гарантией спасения раненого или заболевшего. Глобулины против вездесущих стафилококков радикальным образом меняли течение септических процессов в сторону выздоровления. Но все изготовленные препараты обязательно должны были пройти государственный контроль на пирогенность, аллергичность и стерильность. Поэтому на первое место в этом процессе выходило качество подготовки посуды, то есть флаконов и ампул для последующего хранения этих столь значимых медицинских лечебных средств.
– Станислав Андреевич, я к вам.
Эмилия Львовна Симанович, врач отделения компонентов, была взволнована. Ее возбуждение невольно передалось Самойлову, так как по предыдущему краткому опыту общения с ней сложилось впечатление, что эта женщина всегда настроена решительно и в критических ситуациях для себя предпочитает атаковать первой, обеспечивая себе моральное преимущество. В правой руке она держала несколько листков бумаги. Из-за жары дверь в кабинет Самойлова была открыта, а он сам только что вернулся от руководства госпиталя, где согласовывал план работы и поездок в части на следующий месяц. На улице было чуть выше сорока градусов, заканчивался июль. Станислав Андреевич подошел к умывальнику с раковиной, пустил струйку холодной воды из крана, подставил под нее ладони, чтобы блаженно увлажнить лицо и шею. Как раз за началом этого процесса его застала вошедшая доктор. Вытерев лицо и руки полотенцем, Самойлов взял протянутые ему листы бумаги.