Долго смотрела Василиса в небо, не спалось ей на долгожданном пристане. Кручинилась она, что не сможет вырастить силу свою. А если вырастит, да совладать с ней не сможет? Сила – она в чём? В кулаках, как у Микулы-кузнеца? Или в посохе, как у князя? Непонятно.
Утро ещё только занялось, а бабушка уже растолкала Василису, умыла её росой, дала ягод сушёных из своих запасов, и двинулись они в путь.
К полудню стал виден большой столб пыли вдалеке. Шли они по степному царству, а там кочевой народ. Может, стан большой перемещается, может, войско проходит через степь. К вечеру подошли поближе к пыльному столбу. Оказалось, что это идёт торговый караван. Купцы мирные, да стража с ними серьёзная. На таких окаянные шайки не нападут. Попросились к ним – вместе проследовать до устья Большой реки. Караванщики согласились. Дали место в повозке с сеном. Расспросили, откуда идут бабушка с внучкой. Но Веренея Никитишна была немногословна. Скупо ответила на все вопросы да глаза закрыла, отдых себе дала.
Василиса тоже задремала на свежем сене, но скоро очнулась. Поняла, что опять ей грудь давит тревога. Не может она сидеть. Вскочила на ноги, оглянулась. Когда взгляд её по ближайшему лесу пробегал, опять грудь сдавило. Увидела, что один из главных караванщиков смотрит на неё вопрошающе. Она вскинула руку в сторону леса и крикнула:
– Там беда!
Караван встал. Кто-то ругался, кто-то достал клинки и палки. В сторону леса двинулся сторожевой отряд. Потом услышали все звук битвы и тут же отправили подмогу своим воинам. Пока били разбойников, засевших в лесу, подошёл к Василисе караванщик. Поблагодарил её за предвидение и подарил ей браслет с яшмой. Заулыбалась Василиса, надела на руку. А караванщик в задумчивости остановился, потоптался да и говорит:
– Не хотите ли вы, Веренея Никитишна, с вашей внучкой Василисой изменить свой путь. Пойдёте ко мне в дворовые, я вас не обижу. А Василису будем брать с собой в странствия. Весь мир посмотрит, в разных землях побывает.
Бабушка рта не раскрыла, только смотрела на Василису вопросительно. А девочка и рада была согласиться, больно ей нравились рассказы караванщиков про дальние страны. Да только не могла она оставить князя, деда своего, и батюшку с матушкой. А ещё за весь народ их княжества сердце болело. Морок ведь конец имеет, и конец этот страшен.