Делать в случайном порядке ей не хотелось, и приоритет нашёлся сам собой. Деньги. Она нашла работу рядом с домом на несколько дней в неделю, в кафе.
Я искала источник мощи её воображения. Из всех телесных активностей она больше всего любила плавание и йогу – я попросила её возобновить любую из этих практик. Мне нужно было вернуть баланс в систему её желаний, распределить жизненные силы так, чтобы воображение перестало одуревать от избытка направленной на него энергии.
Как только она стала выходить из дома каждый день, чтобы работать или заниматься спортом, как только она стала получать удовольствие от того, что у неё есть свои деньги, свободный график, чувство ясности в жизни (сделать три дела и похвалить себя за каждое) без опасений и страха, желание жить – её мама заявила ей, что не видит, что психотерапия ей не помогает, и отказалась платить.
Она нашла другую, более высокооплачиваемую работу, и стала платить за свою психотерапию сама. Уже долгосрочную, а не краткосрочную. И говорила со мной-психотерапевтом уже о другом – об отношениях с матерью и отцом, о том, как ревниво относились к её успехам в семье, о духе соперничества, который не могли укрощать её близкие.
Про их желание триумфа «я делаю это лучше тебя!» в совершенно неадекватном состязании взрослого с ребёнком. И про тайное желание однажды всё-таки победить родителей. И про страх возмездия с их стороны, за такую победу. И про то, почему так пугает любовь и отношения с другими – тот, кто любит, начнёт с тобой соревноваться и будет делать всё, чтобы у тебя выиграть и выставить тебя слабым, никчёмным, бесполезным.
Потом она перешла на третью, хорошо оплачиваемую и престижную работу, и переехала на съёмную квартиру. Первые слова, которые сказала мама, когда зашла в дом, где она своими руками сделала ремонт (три дела в сутки, не больше, и хвалить себя за каждое) вечерами после ежедневной работы, были:
– Не жалуйся, когда мы с папой переезжали, я уставала больше тебя. А эта дверь покрашена абы-как. Я аккуратней бы покрасила.
И эти слова её не ранили и не убили, как раньше. Они её развеселили, «мама не меняется». Она перестала быть пленником своего детства и начала жить.
– Продукты в холодильнике, сготовь нам ужин, пока я тут домываю, – попросила она маму. И добавила про себя: