– Странности вот тоже всякие… бывают, знаете.
Саню всегда учили быть приветливой, посему она издала неопределённое междометие, как это сделал бы канувший в самоволку попугайчик.
Ободрённый посетитель сбивчиво и спешно поведал, что один его знакомый видел в степи, – он помялся, – в одном известном месте, где львы, – словом, видел Джентри.
– Видел вот как вас…
Парень почему-то показал на свои губы, видимо, подчёркивая, что всё, из них изошедшее, правдиво.
Когда Саня услышала это слово, она немедленно решила, что ошиблась, и что яблоневые лепестки, оказав своё обычное действие, лишили молодого человека подобающей робости. Она разгневалась.
– Я похожа на человека, у которого много свободного времени? – Спросила она ровным и тихим голосом.
Парень ужасно расстроился и, внезапно, рассмотрев Саню, побагровел.
– Я совсем не об этом. – Заверил он не совсем понятно.
Саня пожалела его и вновь заговорила с присущим ей милосердием:
– Возможно, если ваш знакомый – учёный, который исследует мифы и предания нашей местности, это совсем неглупо. Я могу поискать старые описания в нашем Пруду.
Парень почему-то снова покраснел и заново рассказал всю историю, прибавив:
– У них лица не очень подвижные… будто куколки… но выражение в глазах совершенно как наше…
– Например?
Он подумал
– Ирония.
– Ну, ирония…
– Знаете, они похожи на…
Парень порылся в кармане и вытащил накопитель. Саня улыбнулась:
– Зануда?
Он протянул Сане зануду в форме вполне достоверного солдата.
– Вот такие. Только шебутные.
Саня подмигнула:
– Там только солдатики были?
Парень смутился и поспешно посмотрел на солдата.
– Славный, верно?
– Да. – Согласилась Саня.
– Жалко, теперь таких не делают. Якобы они приучают детей к рабству. А причём тут рабство? Они же совсем бесчувственные, просто машинки.
Саня согласилась, что это неумно. Парень спрятал солдата, при этом он нечаянно вытянул из кармана гигантский носовой клетчатый платок. Саня прищурилась на платок, и что-то вспомнила, но тут же забыла. Это было слегка мучительно, как покалывание в Пруду.
Выглядела она при этом, как монарх Джентри прошлой ночью, когда тот о чём-то задумался. Парень снова всё вспомнил, и ему сделалось не по себе. Тихая поверхность Пруда и серый день за небольшим окном показались ему зловещими.
Он огляделся и принялся благодарить, как он сказал, «за сочувствие».