– Отменно сделано, прислушайтесь к мнению вашего друга. – Сказал спокойный голос, от которого так и несло знанием множества языков оккупированных территорий и умением сворачивать цигарку из самого наихудшего табака, не просыпав почти ни крошки.
Властный взгляд держал нас так осязаемо, что мне захотелось стряхнуть метку прицела. Человек в куртке, похожей на бушлат, сделал к нам пару шагов, показывая обе большие узкие белые ладони.
Очень умно и предусмотрительно, проворковал мне мой внутренний голос.
Человек приблизился к нам, получив пропуск в виде спустившихся на пару сантиметров сдвоенных стволов, составлявших, похоже, наше единственное достоинство.
Медведь молчал, сочтя себя неготовым к роли переговорщика.
– Здравствуйте. – Приветливо сказал я, продолжая целиться в правое плечо.
– Здравствуйте, господа.
– Вы тут один?
Он не сразу ответил. Я принялся объяснять:
– Знаете ли, время неспокойное. Люди боятся в одиночестве бродить по дорогам.
– О нет, я не один. Или – да, один. Словом, это зависит от того, что вы считаете необходимым для общества.
– Я считаю необходимым увидеть содержимое этого вещмешка. – Грубо поведал медведь, внезапно обнаружив в себе дипломатические способности.
– О… ну, да. Да. – Человек сделал ещё шаг и вздохнул. – Я надеялся, что вы уже это сделали. Чтобы облегчить наше дальнейшее взаимопонимание.
Он циник, однако.
Медведь шагнул, сминая сонную траву, но я удержал его.
– В этом нет необходимости. – Бойко парировал я.
И опустил оружие, тут же принявшись его упрятывать. Медведь пожал плечами и свою игрушку не убрал.
– Там подарочек? – Медведь изобразил, как что-то откусывает и сплёвывает.
Человек недоумённо, хотя и вежливо, поинтересовался:
– А что ваш товарищ имеет в виду?
Он жестом попросил разрешения сесть, что я ему и разрешил, сделав интеллигентнейшее движение заново вынутым стволом.
– Спасибо. – Он сел, не сводя с нас глаз, и вытянул ноги. Длинные и худые в штанинах гражданского образца.
– Он гранату с вытянутой чекой имеет в виду. – Любезно сообщил я.
А вот насчёт глаз я погорячился. В смысле, я дал маху, злоупотребив множественным числом. Око у него было одно, правое, ясное, цвет не определил бы и полицейский литератор, а левое как будто перечёркнуто грубым швом.
Волосы его, богатые числом, распадались двумя скобками над изрядным лбом. Подбородок ему тоже кто-то за семь поколений до него затеял забавный, что ли. Я автоматически даже посмотрел в небо – месяц поискал. Но месяц приладили к его лицу, видимо, чтобы предупредить тех, кто не сразу увидит то, что я-то сразу определил. Характер…