– Молодец! – хвалит Гнусь.
И ещё чего-то тараторит. А я его не слушаю, я смотрю в сторону метро. Там как раз очень интересное кино происходит…
Вижу я Ворона – стоит, морда в крови, руки подняты. А перед ним какой-то хрен, судя по всему старший всей этой развесёлой команды. И старший у Ворона что-то спрашивает. Долго спрашивает, несколько вопросов задал. А Ворон на всё в ответ только башкой мотает. Не знаю, мол, понятия не имею, типа того…
А потом старшему типа надоело это – кому ж понравится, когда перед тобой так долго головой вертят?! – и он рукой махнул. И тут же детина, что едва меня не пристрелил, прямо от пояса, не поднимая оружия, даёт короткую очередь. Ворон падает как подрубленный. А детина делает ещё один выстрел – в голову, приседает над Вороном на корточки и начинает шарить у него по карманам.
Так, думаю. Это, ребята, нам не подходит стопудово. Хрен там разберёт, чего у Ворона спрашивали. И никакой гарантии, что сам я на эти же вопросы отвечу иначе.
Я уже по сторонам глазами шарю – как бы половчее слинять, – когда до меня доходит, что конкретно мне Гнусь долдонит тут уже пару минут.
– Стой, – говорю, – погоди! Кто?! Кого?!
– Секретного Войска, – говорит. – Спецотряд! Понял?
– Понял, – отвечаю.
А у самого, конечно, в башке гудит, не въезжаю совершенно. Ведь «секретников» я тут меньше всего ожидал увидеть, они же дальше «Сходненской» или «Планёрной» носа не высовывают. Да и нет уже давно никакого войска; то, что есть, войском назвать нельзя.
И вообще, ребята эти на «секретников» не похожи совершенно. Да и что им тут делать? Ведь они же из своих нор и не высовываются. Или у них, как и у нас в Твери, голод наступил? И они тоже промыслом занялись…
А потом я наконец-то въехал окончательно, что там Гнусь ляпнул.
– Повтори-ка, – говорю.
А Гнусь – рад стараться! И морда у него такая вся сияющая, словно он мне радость какую сообщает:
– Спецотряд, – говорит. – Мы здесь разыскиваем кое-что.
– Что именно? – спрашиваю, но только чтобы время оттянуть.
– Тут неподалёку одного старика убили…
– Где? – опять спрашиваю. А у самого внутри обмирает.
Ну, Гнусь и называет, где. Как раз там, где мы на прошлой неделе барахлишком кое-каким разжились.
Я киваю, а про себя думаю: «Ну, ребята, крындец пришёл…»