Вдруг вспомнилось - страница 26
Потом выяснилось, что всё было не совсем так, как в его печальном рассказе. Сеня зарезал свою первую жену, разрубил ее тело на куски, сложил в мешок и бросил в горную реку. Когда после десяти лет лагерей вернулся к матери, она взглянула на него – и упала замертво. Инфаркт. (Об этом рассказывала мне бабушка Штерна). В ту пору миллионы людей сидели без всякой вины, и все, кроме самых последних дураков, прекрасно были осведомлены об этом. Потому любой преступник мог свободно выдавать себя за жертву беззакония и произвола. Верили.
Сенина жена тетя Катя была робкая, тихая женщина. Мама познакомилась с ней при каких то печальных обстоятельствах, чем-то помогла ей. Говорили, что Сеня угрозами вынудил ее выйти за него замуж.
Интересно, что после раскрытия всех обстоятельств взаимоотношения между нашими семьями не изменились, и мама, бывало, весело провозглашала тост «за Сеню, нашего десятилетника!»
С тетей Катей и Сеней. Ковёр – тот самый, «гусарский»
Вокруг политики – 3. Булганин и Хрущев
Отец несет знамя партийной организации городской больницы, а я сижу у него на плечах. Людей много, и снежок громко скрипит под их ногами. Помню цифру «37» на транспаранте. Тогда она мне ни о чем не говорила, а сейчас я понимаю, что то была тридцать седьмая годовщина Октябрьской революции. Стало быть, мне четыре с половиной года, и уже полтора года, как нет диктатора.
Все понимали, конечно, что в стране должен быть некто главный. И не просто какой-нибудь там премьер-министр, как у буржуев, а настоящий вождь. Неуютно и пусто русской душе без батюшки-царя. Кто мудро укажет, как надо жить? Кто защитит от произвола вельмож? Кто твердою рукой расправится с врагами Отечества?
Но кто у нас «шишку держит», было не совсем понятно. Вроде бы главный – все-таки Маленков. Это ведь он «надавал пинков» Берии. Кстати, разговоры о том, что Хрущев «по пьяни подарил Крым Украине» – это ерунда, конечно. Не мог он в ту пору единолично распоряжаться территориями, ни по пьяни, ни трезвым. Организовал процесс передачи Крыма все тот же Маленков, а уж какие там карты выпали и как складывались группы в этом террариуме с его непрерывными интригами, – не мне судить. Да и не так уж это важно.
А потом вдруг выплыла идиома «Булганин и Хрущев». Во-первых, Маленков отошел на второй план. А во-вторых, вроде бы, коллективное руководство появилось. Но для Российской империи «коллективное руководство» – оксюморон. Понятно: то было состояние неустойчивого равновесия.