Старик оказался с хитрецой: у Карасёво он заявил, что ему нужно чуть дальше посёлка, потом попросил подкинуть до следующей развилки, потом ещё и ещё, в общем, проделал этот трюк раз восемь.
В отместку я стал расспрашивать его о Филино и расположенном рядом объекте. Старик отвечал живо, многословно и бестолково.
– Сестра у меня тут. Раньше-то тут весело было. Шурин самогон из рябины делал. Раньше на машине ездили. Умер шурин уже. Я монтажником всю жизнь. Суставы уже ни к чёрту. Давно не работаю. Сюда никак не добраться. Автобус отменили года три как. Нету спроса. У шурина машина была. Помер он. Сгорел. Высох. Тут края такие, нехорошие. Часть военная у них была. Вода теперь плохая. Я никогда у них воду не пил. Только самогон. Шурин его на углях фильтровал. Фильтр всю заразу берёт. Но помер сам. А сестра ещё жива, старая только. Скоро и нам помирать.
Вышел он на остановке около въезда в город, усердно благодаря и приглашая меня на чай, если буду в его краях.
* * *
Оля злилась, когда я уезжал по работе в выходные. Я напоминал ей иногда, что сама она медик, а медики часто работают ненормированно, но Оля была офтальмологом в платной клинике и работала по пятидневке. Тем более её злила необязательная поездка в Филино.
Когда я вернулся ближе к вечеру, Оля уже отмякла. Она сидела на крыльце дома и вычёсывала Рикошета специальной щёткой, которую только что привёз курьер вместе с кормом. Рикошет вертелся и пытался схватить Олю за руку. Я сел рядом. Вечер был душным. Пахло яблоневым цветом и пирогом на кухне.
– Это хачапури, – уточнила Оля. Она делала замечательные хачапури: плавленный сыр в них тянулся, как рыбацкие сети.
Рассказ о посёлке вызвал у Оли странную, несвойственную ей тревогу.
– Разве могут люди так просто умирать? Это же привлекает внимание. Я знаю, как это заведено в минздраве. Их бы замучили проверками.
– Их и замучили. Лет двадцать назад. И ничего не нашли.
– Детская смертность на особом контроле. Если там болеют дети, нужно искать.
– Не знаю, – я толкнул её плечом. – Да ладно, чего ты напряглась? Разберёмся. Я же занялся.
Рикошет улучил момент и вырвался, побежав искать оранжевый мячик под беседкой.
– А что ты найдёшь, если столько проверок было? – спросила Оля.
– Есть у меня теория.
– Ты всё про эту ограду в лесу?
– Да. Эта ограда называется ФГКУ «Комбинат „Заря“». И это не комбинат и не склады. Это могильник радиоактивных отходов.