Как поняли Василий с Солошей, даме этой когда-то принадлежала вся громоздкая квартира, в которой поселилось так много народа, – целиком принадлежала, и дама явно тосковала по прошлым временам, грустила, может быть, по родственникам своим, уехавшим за границу, возможно, даже и по детям.
На сближение с соседями она не шла, если кто-то заглядывал к ней в комнату, то всегда заставал за одним и тем же занятием – дама сидела за аккуратно разложенным пасьянсом и о чем-то думала.
Василий Егоров не очень понимал таких людей, хотя и сочувствовал им.
На следующий день, в восемь часов утра, когда на хмуром небе ползали лохматые темные облака, а поднявшийся ветерок не мог разогнать их – силенок его детских, слабых, не хватало, – Василий вышел на работу.
Вернулся он вечером, пахнущий чем-то кислым, резким, с темными от колючего металла руками и запавшим от усталости внутрь взглядом. Солоша кинулась к нему.
– Ну, как первый день?
Василий с трудом раздвинул губы, голос у него был хриплым:
– Спину ломит.
– Это с непривычки… Пройдет, – Солоша улыбнулась. – Так всегда бывает.
– Ты-то откуда знаешь?
Солоша не стала объяснять ему, откуда ей ведомы такие тонкости, ласково огладила рукой мужнино плечо, поинтересовалась отчего-то шепотом:
– Чем пришлось заниматься?
– У нас есть старая простынь?
– Есть, – Солоша удивленно вскинула голову, – а простынь-то зачем?
– Располосуй ее на платки и подруби на «зингере». У всех на производстве в карманах платки, только я один рукавом сопли подмахивал. Нехорошо.
– Сегодня же подрублю, – пообещала Солоша, – будешь у меня, как фон барон, при платках и в хорошем настроении. А делать-то чего поручили?
– На участок, где клепают кровати, поставили. Паяльными работами занимался.
– То-то, я смотрю, от тебя кислым несет, – Солоша весело наморщила нос. – Сейчас я тебя кормить буду… Жареной картошкой. Я немного сала для жарева достала.
Василий, словно бы подражая жене, тоже наморщил нос.
– А я дурак, догадаться не могу, откуда такой вкусный дух доносится?
– С кухни, Василь, с кухни. У нас есть свое место на кухне. Наше…
– Как Ленка ведет себя? Не плачет?
– Горожанкой себя почувствовала. Молчит, как рыба.
– Молодец дочура.
– Пошли ужинать, – Солоша потянула Василия за рукав на кухню, – пошли!
– Нет, на кухню не надо, – Василий отрицательно покачал головой. – Мне вначале надо немного поспать – очень устал. А уж потом – поесть…