— Не страшно, ничего криминального она не запишет, — хрипло отозвался мужчина и потребовал. — Саша, не отворачивайся, в конце концов, я же тебя не съем.
Да? А почему тогда, глаза такие голодные? Проглотишь и ещё как, причём всю целиком и даже не подумаешь подавиться.
— Александра, — с нажимом произнёс мужчина, напоминая, что ждёт, когда соизволю выпрямить голову, я ведь её практически спрятала под подмышкой.
Хочу – не хочу, а с Вадимом в любом случае придётся целоваться и не только. И как сильно это ударит по мне в моральном плане, зависит от меня самой. Буду воспринимать Жданова враждебно и как угрозу, превращусь в жертву систематического насилия, постараюсь его принять, возможною, свыкнусь с ролью любовницы и даже начну получать удовольствие. Нет, про удовольствие явно загнула.
Если отмести характер, то Вадим Викторович – женская мечта воплоти. Он молод, красив, умопомрачительно приятно пахнет, весь его внешний вид буквально кричит: «Жизнь удалась», утверждал, что не извращенец, что в моём случае имеет огромнейшее значение. То есть, если так можно выразиться, мне ещё повезло. Будь Жданов старым толстым и потным любителем групповухи – вот это была бы настоящая труба.
Чтобы не умереть от смущения закрыла глаза и выпрямилась.
Чувствую, что лицо Жданова находится в миллиметре от моего, но ничего не происходит.
Вадим Викторович, ожидание казни – хуже самой казни. Целуй давай уже!
Ощутила лёгкое почти невесомое прикосновение к губам, рот у Жданова мягкий и на удивление тёплый, а ведь думала он как все правильные упыри ледяной, как лягушки в болоте. Лучше, чем представлялось, но всё равно приходится прилагать силы, чтобы в знак протеста пощёчину не залепить.
Первые мгновения Вадим не усердствовал, можно сказать, что только пробовал, но с каждой секундой он распалялся и требовал большего. Его руки уже не упираются в стену, а крепко сжимают в объятиях, к губам подключился язык, но самое пугающие – мне кажется, Жданов стремительно теряет контроль над собой.
— Приехали, если не выйдем, лифт вместе с нами кто-нибудь вызовет, — стоило только услышать, как створки разъезжаются в стороны, не то чтобы очень, но начала сопротивляться и рваться к выходу.
— И почему ты не живёшь выше, — с сожалением протянул Жданов, но из рук выпустил.
Выскочила из кабины, словно она через мгновение должна подорваться, но, не сделав и трёх шагов по площадке, остановилась как вкопанная.