Только когда спина коснулась кровати, поняла, что Жданов, подняв на руки, донёс меня до постели и уложил. Изучая ртом мою грудь, Вадим прикусил горошину, выгнулась и зажала зубами нижнюю губу. Мне же умопомрачительно хорошо, почему же хочется выругаться, причём желательно матом?
— Куда? — возмущаюсь я и тяну Вадима обратно к себе, когда он отстраняется.
— Сейчас, Саша, сейчас, — рычит Жданов, а сам, нависая надо мной и упираясь одной рукой на матрац, стягивает штаны.
Чувствую, как в меня упирается что-то горячее и очень большое, настолько большое, что вообразить сложно, тут же смотрю на лицо Жданова и понимаю, он не в себе, его трясёт, взгляд обезумивший, каждый мускул напряжён до предела.
Если от объятий и поцелуев до головокружения млела, то непосредственная близость к интиму меня отрезвила, словно кто-то ледяной водой из ведра окатил. Осознаю, черту переступила, сейчас уже «Нет» не скажешь. Да и Жданов судя по виду навряд ли в состоянии остановиться.
Прикрыв глаза, пытаюсь расслабиться, но усилий хватает лишь на то, чтобы новым ласкам не сопротивляться. Вадим, видимо, почувствовав смену моего настроения, орудие в бой пока не пускает, хотя оно уже нацелено и отчётливо ощущается.
— Саша, открой глаза, — прекратив поцелуй, пусть и мягко, но именно потребовал Жданов.
Послушалась.
— Ты готова? — тяжело дыша, спросил он.
— Да, — кивнула.
Теперь Вадим прикрыл глаза и шумно вздохнул.
— Нет, Саша, ты не готова, — мотнув головой, произнёс он с сожалением, перекатился с меня на матрац и, прикрыв лицо ладонями, в прямом смысле зарычал.
Пока Жданов, помощью устрашающих звуков, выплёскивал агрессию, на автомате натянула на себя край одеяла.
— Спокойной ночи, Александра, — Вадим резко поднялся с кровати, также молниеносно вернул на место штаны и вышел из комнаты.
Глядя на закрытую дверь, сглотнула. И что это было? Тут два варианта, либо Жданов меня перехотел, либо в нём благородства куда больше, чем он сам даже думает.
Вадим
Зайдя к себе в спальню, прямиком направился в ванную, а там встал напротив зеркала, чтобы посмотреть на идиота.
«— Какого хрена творишь?!» — задал вопрос отражению. « — С каких пор, чьи-то желания вдруг стали важнее твоих?!»
Ты готова? Тупорылый вопрос неудачника.
Какая хрен разница?
Вот она, твоя, лежит, не убегает, не сопротивляется, не плачет. Большего ведь и не надо. Не хочет и что? Никуда не денется, после захочет.