— Прости, пожалуйста. Ты меня спас, а я вон чего натворила, — повинилась и придвинулась ближе к Вадиму. — Дай посмотрю. Может, холодное приложить?
— Не надо, так заживёт. И это я должен просить прощение. Посадил в седло и оставил одну. О чём я только думал? А если бы ты…
Жданов на полуслове замолчал, потому как мне взбрело в голову поцеловать его в ушибленное на щеке место.
— Чтобы быстрее прошло, — смутившись, пояснила свои действия. — По крайней мере, папа так утверждал, когда в детстве мои ссадины и синяки целовал.
17. Глава 17
Во взгляде Жданова появилось снисхождение, но отнюдь не высокомерное, наоборот, доброе и насквозь пропитанное теплотой, так как он сейчас на меня смотрит, обычно взрослые глядят на наивных детей.
— Ты меня ещё вот тут задела ногой, — дотронувшись до правого виска, не без иронии пожаловался мужчина. — Это так, для сведения, на всякий случай.
— То есть и там требуется лечение? — в шутливой манере поинтересовалась я.
В ответ Вадим хитро прищурил глаза и плечами пожал, его этот жест говорил сам за себя: «Сама мол решай, но, вообще-то, было бы нелишним».
Жданов же из-за меня пострадал, повредил ногу, получил по лицу, потрепал с Веберами нервы. Ладно, жалко мне, что ли, оказать медицинскую помощь, правда, очень сомнительного в своей эффективности свойства.
Подалась вперёд и поцеловала Вадима в висок, а когда попыталась вернуться в изначальное положение, почувствовала преграду. Мужчина, приобняв, положил мне на спину ладонь и не дал отстраниться. Сглотнула. Как-то резко в комнате атмосфера сменилась, секунду назад нас окружало озорство и веселье, а сейчас обстановка накалена, мне даже кажется, что слышу электрический треск. Мужчина ни слова не проронив, свободной рукой вытягивает у меня бокал и убирает его на журнальный стол, при этом он ни на мгновение не отрывал от меня глаз, а мне от его обжигающе горячего взгляда была жизненно нужна передышка. Для того чтобы сделать хотя бы один вздох, чтобы сердце вновь застучало, чтобы скинуть с себя оцепенение, а то словно в транс впала.
Смотрю на Жданова и понимаю – всё, я пропала. В его взгляде столько обещающих голода и желания, что ничто в мире меня от близости с ним не убережёт, да и спасаться я совсем не стремлюсь, а, напротив, очень жду «нападения». Меня даже злит тот факт, что медлит. Уверена, Вадим чувствует, что изнываю от вожделения не меньше, чем он.