Нас поселили на самой верхотуре, в аскетически обставленных викторианских спаленках, которым зачем-то были присвоены имена. Моя спальня (она же кабинет) называлась «Evelyn»: деревянный чёрный стол у окна, древний камин с приставленным к нему электрокамином, книжный шкафчик с потрёпанными словарями Вебстера и кровать – высоченное ложе, воздвигнутое как минимум века полтора назад. Там явно полагалась приступочка, но она отсутствовала, поэтому, чтобы успешно возлечь, надо было совершить бросок вверх всем телом, как на гимнастического коня.
В первый же вечер после ужина Эми прочла нам короткую, но полезную лекцию о повадках местных привидений.
Вступление звучало более-менее обнадёживающе: теперь уже, в принципе, всем ясно, что ОНИ существуют. Ну, даже если кто-нибудь среди вас не верит в ИХ существование, то хотя бы задумайтесь вот о чём. Если за пятьсот с лишним лет здесь, вот в этих стенах, жило и умерло столько людей – неужели вы считаете, что от них тут ничего не осталось?! Конечно, вы так не считаете. Спасибо.
«Но вам-то незачем волноваться, – уверяла Эми, – в Готорндене призраки ведут себя очень, очень прилично, никаких безобразий. В других-то местах чёрт знает что делается – там такое творят, такое себе позволяют!.. А у нас они тихие, деликатные, редко показываются на глаза. Ну, если даже и решат показаться, то обязательно предупреждают о своём появлении».
Я спросил: «А как они предупреждают?»
Эми отвечала авторитетно, со знанием дела: «Сначала чувствуешь быстрое приближение холода. Или резкое, внезапное прикосновение. А уже потом… Но это обычно по ночам, когда все нормальные люди спят. И появляются-то не везде – чаще всего в каминном зале, где мы сейчас сидим. Ещё иногда в комнате „Johnson“». Тут она с откровенным сочувствием посмотрела на Тима Лиардета, который вытаращил глаза и приоткрыл рот. Я сказал: «Тим, если хотите, можем поменяться комнатами». Он закрыл рот, по-ленински приосанился, даже немного надулся и нашёл пристойный ответ: «Я не могу рисковать жизнью русского новеллиста!»
Лекцию о призраках прервал вскрик филиппинки: она увидела в окне настоящего, живого оленя. Олень выглядывал из-за кустов и смотрел на нас, как непуганый Дарвин, с естественно-научным интересом. А мы, как малышня в зоосаде, сгрудились у окна и смотрели на оленя – пока он не ушёл от нас по своим научным делам.