– Идем, заберешь коня.
– Таро, мне же его кормить нечем, – едва слышно прошептала она.
– Мы уедем сегодня же, – тихо ответил мужчина, – до ближайшего постоялого двора он как-нибудь дотянет.
Оставив подвывающего старосту, они снова вынырнули на мороз. Злата брела молча, тяжелая шуба волочилась по снегу. Сжимая в кулаке полотняный узелок, она прикидывала, что из украшений Михай уже продал, а что осталось. Впрочем, ей было все равно. Велеслав дарил ей золото давно, сразу после обряда на капище Тефа. Тогда она любила его всей силой любви юной девушки, и украшения были всего лишь напоминанием о том, чего не осталось.
Перед конюшней ярились старостины волкодавы, рвались с привязи. Но стоило Таро махнуть в их сторону рукой, как они суматошно заскулили, сжались в мохнатые клубки. Злату подмывало спросить – что ты сделал? Со старостой, с собаками… Но не решалась. В конце концов, то же самое он мог проделать и с ней.
Щавель, сытый, с лоснящимися боками, хрустел овсом. Она потянулась к нему рукой, погладила по теплой морде и едва не расплакалась.
– Прости, прости меня, Щавель, прости… я не хотела тебя отдавать, правда…
Злата сунула в руки Таро шубу и отвоеванное золото, быстро, насколько получалось, взнуздала и седлала своего любимого жеребца. А затем подхватила торбу, пригоршнями насыпала ее полную овсом.
– Все.
– Хорошо, – невозмутимость в голосе мужчины пугала ее.
Особенно, когда знаешь, что там творится с Михаем.
Не то, чтобы старосту было сильно жаль, но…
Они без приключений вывели Щавеля за калитку, и только тогда Злата осмелилась посмотреть на Таро.
– А как же… Михай?
– А разве с ним что-нибудь не так? – губы Таро улыбались, но в глазах был лед, – кажется, это вполне естественное его состояние.
– Нет, нет… Пожалуйста, отпусти его. Он… все же он не заслуживает…
– Думаешь?
Она невольно залюбовалась им. Глаза… просто необыкновенные. Таких не бывает у людей.
А потом одернула себя. Дура ты, Злата. У Велеслава тоже глаза были ах какие необыкновенные. И что с того? Не наелась еще княжьих плетей?
– Пожалуйста, – голос упал до шепота, – у него хорошая жена.
Таро дернул щекой, щелкнул пальцами.
– Все, идем… цветочек. Ничего у твоего старосты не отсохнет.