Молча повиновалась Рябая Хромая Старуха, взяла мальчика и девочку за руки и повела их прочь. Долго шла она лесом, а потом вышли к берегу Энесая на высокую кручу. Здесь Рябая Хромая Старуха остановила детишек, поставила рядышком на краю обрыва. И перед тем, как столкнуть их вниз, проговорила:
– О великая река Энесай! Если гору сбросить в твою глубину, канет гора, как камень. Если бросить сосну столетнюю, унесет ее, как щепку. Прими же в воды свои две маленькие песчинки – двух детей человеческих. Нет им места на земле. Мне ли тебе сказывать, Энесай? Если бы звезды стали людьми, им не хватило бы неба. Если бы рыбы стали людьми, не не хватило бы рек и морей. Мне ли тебе сказывать, Энесай? Возьми их, унеси их. Пусть покинут они наш постылый мир в младенчестве, с чистыми душами, с совестью детской, не запятнанной злыми умыслами и злыми делами, чтобы не знать им людского страданья и самим до причинять муки другим. Возьми их, возьми их, великий Энесай…
Плачут, рыдают мальчик и девочка. До речей ли им старухиных, когда вниз с обрыва страшно взглянуть. В глубине волны ярые перекатываются.
– Обнимитесь, детки, напоследок, попрощайтесь, – сказала Рябая Хромая Старуха. А сама рукава засучила, чтобы сподручней было бросать их с обрыва. И говорит: – Ну, простите меня, детки. Значит, судьба такая. Хотя и не по своей воле совершу я сейчас это дело – но для вашего блага…
Только сказала она эти слова, как рядом раздался голос:
– Обожди, большая, мудрая женщина, не губи безвинных детей.
Обернулась Рябая Хромая Старуха, глянула – диву далась, стоит перед ней олениха, матка маралья. Да такие глаза у нее большущие, смотрят с укором и грустью. А сама олениха белая, как молозиво первоматки, брюхо бурой шерсткой подбито, как у малого верблюжонка. Рога – красота одна – развесистые, будто сучья осенних деревьев. А вымя чистое да гладкое, как груди женщины-кормилицы.
– Кто ты? Почему ты говоришь человечьим языком? – спросила Рябая Хромая Старуха.
– Я мать-олениха, – отвечала ей та. – А заговорила так потому, что иначе ты не поймешь меня, не послушаешься.
– Чего ты хочешь, мать-олениха?
– Отпусти детей, большая, мудрая женщина. Прошу тебя, отдай их мне.
– Зачем они тебе?
– Люди убили двойню мою, двух оленят. Я ищу себе детей.
– Ты хочешь их выкормить?
– Да, большая, мудрая женщина.