Чаепитие в редакции. 1986
Как уже сказано, окончание повести «Пирамида» совпало с периодом начавшейся «перестройки». Я торопился с последней частью, понимая, что приоткрывшаяся щель может захлопнуться, начнется очередной культ, застой, загнивание, распад – или как там еще назовут предстоящий период. Пока же был небывалый разгул гласности в нашей стране, и я чувствовал, что «Пирамида», эта «повесть о повести» может попасть «в десятку». И «Высшая мера», может быть, найдет, наконец, своих читателей. Пусть через столько лет, но все-таки…
А тут как раз сменилось начальство в одном из «толстых» журналов, из застойно-сонного журнал начал становиться одним из самых прогрессивных, и мне позвонила старая знакомая, которая пришла работать в этот журнал редактором. Она знала, что у меня много ненапечатанных повестей и рассказов. «Пирамида» была еще не закончена, я дал несколько старых вещей, и одна из повестей, «Ростовская элегия», вскоре была опубликована в этом «толстом» журнале. Через тринадцать лет после написания. История повести любопытна уже тем, что когда-то, лет десять назад, ее чуть не напечатали, да еще и отдельным изданием, но помешал не цензор, а… весьма «прогрессивный» по тем временам критик, считавший себя «левым» и убеждавший меня в своей исключительной ко мне расположенности…