И опять я смотрю на мужа, ожидая его решения. На этот раз я не безоружна, но между нами страшно представить какое расстояние. Нуль-переход вещь хорошая, но четыре часа лёта по-любому. Два – на разгон, два – на торможение. Это ройхи меняют миры в мгновение ока. Взлетели в одном, приземлились в другом. Наверное, всё-таки, магия существует…
– Может быть тебя поторопить?
Кивок громиле, и он, шагнув вбок, чтобы лучше было видно, дёргает меня к себе за комбез и два раза бьёт по лицу. Сильно. Во рту вкус крови… Где-то далеко слышен вопрос офицера:
– Повторить?
А у меня в руке подарок барона Алека, выхваченный из берца. Столько времени я потратила, отрабатывая технику незаметного выхватывания ножей… Могла бы не стараться. Почему они не следят за мной? Ни один из наших никогда не оставит без внимания разъярённую "дорогую мамочку". Или, ввиду отсутствия у меня военной выправки, они решили, что могут безнаказанно надо мной издеваться? Зря…
Все эти мысли промелькнули в одно мгновенье. Слизываю кровь с разбитой губы… Покачнулась… Меня опять дёргают для новой порции ударов. А я пролетаю вперёд и мимо, ткнув ножом под вздох. Ага, рванув вверх, потом вниз и вбок, и опять вверх и вбок, изобразив символ молнии. Безднова кость режет как масло всё, – и тело, и амуницию. Опять слизываю кровь с губы… Преторианцы и центурион нейтрализовали охранников и офицера. Подумала, не попинать ли его ногами, потом решила отложить до лучших времён. Толку в нашей эскападе мало. Космический рейдер, – это не баронский замок. Но… Но! Покорно терпеть побои не будет даже простолюдинка. А уж тем более патрицианка, или "дорогая мамочка". Громила корчится на полу, истекая тёмной кровью. Печёнке – хана. Медик сунулся было к нему, центурион сказал: "Отставить". Тоже мне, добрый самарянин нашёлся!
– Кариссима… Я всё время удивлялся себе, почему ни разу не ударил тебя. Наконец-то я получил ответ…
– Инстинкт самосохранения, Вителлий Север?
– Именно!
И обратившись к офицеру:
– Я оценил ваше стремление освободить пленных, командор. Передай своим, пусть высылают переговорщиков. Одно условие. Пока моя жена является заложницей, ни о каких переговорах речи быть не может.
– Я понял, консул. Я бы тоже не разговаривал.
Последнее предложение произнесено задумчиво, пока вражеский офицер рассматривает меня. Глаза Вителлия Севера полыхнули ледяным пламенем. Похоже, попинать ногами командора мне вряд ли удастся. Муж его раньше убьёт.