Прежде, чем поковыряться
Пальчиком в носу иль попе,
Надо вымыть руки с мылом,
Чтобы не было микробов.
Ведь микробы хоть и мясо,
Но прожорливы, как гости.
Сожрут тебя, как пить дать.
Не оставят даже кости.
1999
Мой брат гулял в чужом саду.
Мой брат великий был поэт.
Дарил он рифмы в пустоту,
Благословляя вечный свет.
Он ревновал к себе Луну,
Что упивалась ночью той
Не обращенной ни к кому
Его божественной строфой.
Лишь сторож спал, обняв ружье,
Во сне тихонько матерясь
О бесконечности миров,
Что убегают, торопясь.
Той ночью встретились они,
Как двух мечей победный звон,
Как две великие реки…
Они разлили самогон.
Разбавив время колбасой,
Они пропели свой экспромт
О том, как море вдалеке
Целует неба горизонт.
О быстротечности любви,
Что вечной страстью хочет стать.
О горечи родной земли.
И как умели умирать.
И вот уж сторож, матерясь,
Стакан слезами наполнял.
Из двух стволов перекрестясь,
Он матерь божью поминал.
Так и остались в том саду
Они холодною росой.
Лишь ветер шевелит листву,
Как будто шепчется с травой.
1999
Пророк Нафтали возвращался домой,
Танцуя с бутылкой пустой.
Шептала ему, целуя, Земля:
«До дна пей мою любовь».
Как дикие лошади мчались сердца,
И реки отправились вспять.
И улыбаясь, спросила она:
«Когда ты придешь опять?»
Пророк Нафтали возвращался смеясь.
Хотелось ему кричать:
«Куда бы, любимая, я ни пошел —
Ты будешь меня встречать.
Куда бы ни глянул —
Ласкать мой взор будет твоя красота.
И все, что услышу я – о любви
Будет песня твоя.
И если накормят меня – это ты
Тихонько накроешь на стол.
И если мне подадут воды —
Ты чашу наполнишь вином.
А если кто-то воткнет в меня нож
По самую рукоять —
Я знаю, любимая, все равно
Меня у тебя не отнять».
1999