Непонятно, почему в детстве мы всегда хотели есть? И особенно это чувство возникало на улице или в гостях. Домой приходишь, – вроде, и не хочется, а на улице нападает жор. То и дело за баранками, печеньем, конфетами (если удавалось достать шоколадные, то это особый шик!), в худшем случае просто за хлебом домой засылались гонцы. Не брезговали никакими продуктами. Иногда гонцы не возвращались. Их, как мы называли данное явление, – «загоняли». Загонщиками являлись родители. Тогда домой направлялся следующий делегат либо вся оставшаяся братия шла в магазин за покупкой или на мелкое воровство. Бывало и то и другое сразу.
В магазине «брали» плавленые сырки, хрустящую картошку, хлеб. Больше ничего не припомню, выбора особенно не было. Ловили нас очень редко. Сейчас я даже думаю, что на наше мелкое воровство, а брали мы за раз прожиточный (до следующей кормежки) минимум, например, четвертинку «черного» за пять копеек, продавцы просто закрывали глаза. Ну, не могли же они не понимать, зачем в магазин заходят пять-шесть мальчишек, обходят торговый зал, трутся у лотков и уходят, ничего не купив. Когда же кого-нибудь ловили, то дело заканчивалось укорами. Мы принимали их искренно, т.к. и сами знали, что воровать нехорошо. Дениска даже плакал.
Успокаивала нас только стабильность социалистического хозяйства, а отсюда и вера, что хлеба хватит на всех и без этой четвертинки. Да ведь и брали мы ее не из баловства, а по детской нужде голодной! Никогда воровством не гордились и не похвалялись. В заключение этого отступления от Игорька, с искренней радостью, не могу не отметить, что настоящим вором из всей нашей ватаги никто так и не стал!
Игорёк, кстати, в подобных вылазках не участвовал и с ним поэтому никто не делился. Но и он, возвращаясь к пятому достоинству науки Астрономии, не был любителем поделиться продовольствием. Семечки, скажем, он выдавал не так, как это положено делать – горстями, пусть и небольшими, а трехпальцевыми щепотками. При этом укоризненно произнося: «Ух, ты, прожорливый птенец!». Но дома Игорька легче было «раскрутить» на сухарик или конфетку.
Теперь вернемся к занятиям о «высоком».
Стоит ли говорить, что вскоре чтение «статей на тему» из журнала «Наука и жизнь» мне осточертело, и я стал посещать заседания факультативно. Благо у Игорька нашлось немало одноразовых слушателей, а в соседнем подъезде жил некий Дима с телескопом, увлекающийся астрономией всерьез. Вроде бы, это он и научил Игорька мастерить карту звездного неба из фольги истыканной иголкой. Закрыв такой фольгой перевернутую настольную лампу, на потолок можно спроецировать действительно красивую картинку. До сих пор Астрономия ассоциируется у меня с проклеванной по выкройке из «Науки и жизни» фольгой.