Но она «почти жена», и я терплю ее присутствие и царские распоряжения. Надеюсь, мы будем нечасто сталкиваться.
— Кофе отвратительный, — фыркает она, отставляя чашку на подставку в спинке дивана. «Может, не нужно было столько его пить, если он отвратительный?» — вертится у меня на языке, но я его прикусываю. — Научись варить его правильно, — кидает мне очередное распоряжение.
— Его варит кофемашина, — стараюсь говорить как можно спокойнее, но выходит плохо. Женщина цокает, закатывая глаза.
— Значит, покупаешь некачественный. Дешёвый.
— Я его не покупаю. Его доставляют.
— Нет, ты посмотри какая языкастая, — возмущается она. Прикусываю губы, утыкаясь в монитор, хотя очень хочется высказаться. По-моему, ей просто скучно, и она тренирует своё красноречие на мне.
Совещание, наконец, заканчивается; дверь кабинета распахивается, мужчины выходят. Герман Львович провожает клиентов, проходя мимо нас, кидая на «почти жену» недовольный взгляд. Женщина поднимается с места, берет сумку и внаглую идет к кабинету.
— Воды мне принеси холодной, кофе твой запить, — кидает мне, прежде чем зайти в кабинет. Закрываю глаза, глубоко вдыхаю и медленно считаю до десяти, уговаривая себя не нагрубить.
Герман Львович возвращается.
— Внеси их в приоритет, — опускает мне на стол бумаги с данными клиентов. — Завтра у нас деловой обед в час дня, внеси это в мое расписание. Примерно на полтора-два часа.
— Хорошо, — киваю.
— Где Света? — оглядывается.
— В вашем кабинете. Я, честно, ее предупреждала о совещании, но…
— Все понятно, — взмахивает рукой, призывая меня остановиться. Снова недоволен, только непонятно, на кого злится: на меня или на «почти жену».
Герман Львович снимает пиджак, закатывает рукава рубашки, дергает ворот, расстёгивая верхнюю пуговицу.
— Повесь, пожалуйста, мой пиджак в гардероб, — просит он меня. Забираю, стараясь не помять. Мужчина уходит в кабинет, а я иду в гардеробную. Пахнет от его пиджака… чем-то терпким и одновременно горчинкой грейпфрута – такой чисто мужской запах, приятный. Аккуратно вешаю пиджак, расправляя, стряхивая пылинки. Иду на кухню, наливаю большой стакан холодной воды и несу «почти жене». Стучу и, по инерции не дожидаясь ответа, тут же открываю дверь. Замираю на пороге кабинета, сжимая стакан.
Света сидит на столе, слегка расставив ноги. Герман Львович в своем кресле, расслабленно откинут на спинку, рассматривает женщину, устало сжимая переносицу.