Словно нам не хотел он мешать.
Мы смеялись над чем-то неловко,
Я от счастья боялся дышать,
Твердо веря, что хрупкое чудо
Легким вздохом возможно спугнуть…
Как хотелось мне в эту минуту,
Погасив свет, поближе шагнуть!
Чтобы только к тебе прикоснуться,
Ощутить в ответ легкую дрожь…
Но не смел, не хотел обмануться, —
Вдруг ты встанешь потом, и уйдешь!
Всего лишь за миг до разбега…
Каким-то звериным чутьём,
Всего лишь за миг до разбега,
Он понял, что ранят в плечо,
И алым цвет будет у снега.
Тревожно… Обидно… Теперь
Придётся, не чувствуя боли,
Мучительно долго бежать,
Лишь только б уйти от погони.
Он знал, что сумеет спастись,
Чтоб где-то упасть и забыться,
И что на луну будет выть
Его дорогая волчица.
Начнётся тяжёлая жизнь:
Голодная, жалкая, злая.
И он будет горько вздыхать,
О силе своей вспоминая.
Каким-то звериным чутьём,
Всего лишь за миг до разбега,
Он понял, что сможет загрызть…
И алым цвет будет у снега.
Вязала мысль слова в стихи, как кружева,
Свеча, сгорая, запах мёда источала,
Тень по стене плясала призрачно-легка,
Ночь ворожила, ничего не обещала.
Но сердце билось часто, словно в глубине
Своей души оно надеялось на счастье.
Любовь рождалась рьяно, будто бы в огне,
И создавала нечто Целое из части…
Кружилось время, проникая в времена
Пушистых муфт, лихих коней, церквей стозвонов,
Когда имели святость чувства и слова
И честь была превыше всяческих законов.
Но и тогда хватало подлости и лжи.
И лишь любовь во все века, как недотрога
Для зла и тьмы, сквозь мирозданья витражи,
Передавала Свет, отображая Бога.
Вязала мысль слова в стихи, как кружева,
Рука держала томик маленький Бальмонта.
Летела ночь, её воздушных два крыла
Ласкал рассвет у самой кромки горизонта.
Твоя заветная стезя,
Видать, аптекарская точность.
Ты потихонечку, любя,
Меня испытывал на прочность.
Ты ничего не обещал,
На кнут учил не обижаться,
Ты ничего не запрещал:
Ни обжигать, ни обжигаться.
Ты то пугал, то обнимал,
Любил загадывать загадки,
Все дерзости мои прощал,
Мы день и ночь играли в прятки.
Когда ж несла к губам бокал,
Ты деловито и бесстыже
В него мне яду подливал,
Но так, чтоб я сумела выжить.
Ты рядом был так далеко:
Не дотянуться, не расслышать,
Но часто на руках легко
Ты нёс меня по скользким крышам.
Хотела позабыть тебя,
Да в песне есть такая строчка:
«Не отрекаются, любя»,