— Давай я посмотрю, — я прошел мимо.
— А ты ещё… О… Мудрый Тиглат, простите, — стражник отошел. Я
глянул на щит. Дерево разошлось, зацепив руку. Копье прошло
насквозь прямо там, где мальчишка держал упор, задев кожу.
Получилась рваная рана, зажатая и растащенная в сторону
расщепленными половинками щита. Выглядело страшнее, чем было на
самом деле. Бросив заклятие малого исцеления, я силой сомкнул части
сухого дерева, позволяя ребенку вытащить руку.
— Несколько минут, и можно будет продолжать.
— Мы уже заканчивали, мудрый Тиглат. Заканчиваем поединки, сдаем
арсенал и расходимся.
— Учитель! Почему ты помог… Этому? — Агаст возмущенно смотрел на
меня, сверкая глазами из-под темной челки.
— Он хороший малый.
— Он поступил подло! И хороший малый?!
— Именно поэтому он и хорош, — я жестко усмехнулся. — Ты
называешь меня учителем, но такому я тебя не научу. А вот другие —
да. Цени эти уроки и каждого, кто их дал.
— И благодарить?!
— Ну… — Я усмехнулся. — Благодарность бывает разная. Вот мой
товарищ, например, очень интересным образом поблагодарил нашего
учителя за уроки.
— И как?
— Сразил его на дуэли и отправил в царство мертвых.
— О…
— Так что, как я и говорил, благодарность бывает разной. Как у
тебя дела, что случилось с момента моего последнего визита?..
— Я смог победить Хумара в учебном бою, ещё в Бхопалар прилетали
посланницы Бхарамари! Огромные пчелы! Про это все сейчас говорят! А
повелительница Майрам…
— Повелительница? Ты так её называешь?..
— Учитель говорит, что правильно так. У меня нет родителей, я
либо бастард, либо просто ученик Храма, ведь ты храмовник…
— Забудь, — я махнул рукой. — Твой учитель не знает твоих
родителей. Но твоего отца знаю я. Ты можешь называть Майрам
госпожой или государыней, солнцеликой… Но никак не повелительницей
и не владычицей. Так говорят либо рабы, либо простые люди и
незнатные дворяне. Ученики, мелкие жрецы, служки… Аколиты Храма
иногда. По привычке, конечно. Но ты рангом выше.
— Мой отец погиб?
— Что?.. — Я слегка опешил от такого вопроса. — Нет, живее всех
живых.
— Тогда почему я его ни разу не видел? Тем более — если у него
высокий статус.
— Он… далеко, — я замялся. — Но он очень… могущественен. И рано
или поздно вы встретитесь.
— Почему ты мне не называешь даже имени? Оно известно?
— О, очень. Но тебе пока рано знать, — зачем в самом деле
ребенку знать, что он сын целого бога? Это ведет к гордости.
Излишней. Или ему просто не поверят. Или, в лучшем случае, это
знание ляжет тяжелейшим грузом ответственности на неокрепший ум.
Правду знают немногие. Брафкасап, Сварнраадж, Майрам. Пусть так и
остается.