Эддисон отрывается от внимательного созерцания оставшихся в коробке пончиков:
– Эй!
Хихикаю и пытаюсь проглотить.
– Спасибо за пончик.
– М-м-м…
Откидываюсь на спинку стула и слизываю с пальцев сироп. Они немного соленые и жирные от бекона, против чего я совершенно не возражаю. Один из тех редких случаев, когда я не испытываю чувства вины за любовь к свиному бекону.
Эддисон одаряет нас обеих косым взглядом, плюхает на салфетку два пончика с шоколадной глазурью и садится на место.
– С чего хочешь начать? – интересуется Ивонн.
– Поступил ли отчет за прошлый вечер от капитана ночной смены? – спрашивает он.
Ивонн смотрит на монитор, прежде чем ответить:
– Нет, но ночная смена закончится только через несколько минут. Полагаю, мы получим все в течение часа, если только Уоттс не свяжет нас с ним для устного отчета.
– Дальше надо рассортировать отчеты по преступникам, стоящим на учете; уточнить, не упустила ли из виду школьная администрация пятна в чьей-нибудь биографии, и проверить родителей Фрэнклина Мерсера. Я предпочел бы заняться Мерсерами.
– Беру отчеты на себя, – говорю я.
– Значит, мне остается школа. – Ивонн качает головой, пышные локоны скользят по ее шелковой блузке персикового цвета. – Ладно. Напомните, почему мы выбрали эту профессию?
– Чтобы помогать людям.
Наклоняюсь к Эддисону и касаюсь телефона Ивонн. Экран подсвечивается, показывая фоновый рисунок: четверо улыбающихся детей прижались друг к другу головами, чтобы войти в кадр.
– Чтобы сделать мир более безопасным местом.
– Напоминай мне об этом несколько раз на дню, ладно?
– Конечно.
Ивонн включает проигрыватель на одном из мониторов: мелодия достаточно тихая, чтобы не мешать беседе и звонкам, но достаточно громкая, чтобы заполнять пространство и тишину, которая возникает при погружении в работу. Несколько агентов заходят, чтобы заняться бумажными делами или получить какую-то информацию. В ФБР не всегда есть такое понятие, как выходные, особенно в CAC, так что в течение дня появятся и другие сотрудники.
Ивонн собрала данные по преступникам Ричмонда, стоящим на учете, и рассортировала по видам нарушений. Теперь моя очередь: просмотреть сведения и понять контекст. Когда пропадает ребенок, о неприкосновенности частной жизни не может быть и речи, и это относится не только к родителям. Следствие ставит на уши весь квартал и окрестности, вникая в малейшие подробности биографий людей в попытке отыскать ребенка – хочется надеяться, живым и невредимым.