Рабочие дружно – кто взял верёвки, кто топоры – окружили Николая, договариваясь, по какому склону будет сподручнее заволакивать наверх жерди. Гошка сказал им, что пошел намечать канавы, попросил не отпускать из лагеря Хохлова с Васькой.
– Вдвоём идти сдрейфят, – успокоил Николай. – Такие только в толпе ячатся.
Женька наблюдал за Гошкой, пока тот не забрался на увал и не скрылся за ним. Повеселевшие канавщики посовещались и гурьбой повалили в свою палатку. О чём они там шумели, разобрать было нельзя, но скоро в палатке стало тихо. Он нарезал новые ступени и отдыхал, глядя в долину. Борта долины, зелёные далеко внизу, чем выше поднимались к лагерю, всё больше рыжели мёртвой травой и наконец пропадали под гигантской нашлёпкой снега, на макушке которой стояли палатки отряда. Уже давно отмаячил на втором снежном увале Гошка и скрылся за дальним гребнем, а Женька всё стоял, опершись на лопату, испытывая неуёмное желание сбежать вниз к траве, упасть, зарыться лицом в брусничник или швырять и швырять камни в пенную от паводка реку. Но, представив, как тяжело будет взбираться назад на гору по мокрому снегу, он вздохнул и начал спускаться в свою палатку. Тихий счастливый смешок Веры и глуховатое воркование Харлампия остановили его. Женька повернулся и направился к женской палатке. Постучал костяшками пальцев по гулкому брезенту.
– Впусти, – попросил, – мне плохо.
– Если совсем плохо – входи, здесь аптечка, – разрешил голос Тамары.
Женька вошел, сел на Верину раскладушку. Тамара искоса взглянула на него, продолжала раскладывать пасьянс на крышке черного, с потёртыми уголками чемодана, водружённого на фанерный ящик.
– Плошечкой освещаемся? – проговорил он, глядя на коптилку. – Заключаю: хоть жисть у нас темней и плоше, но путь вернее и… и…
– Ладно, потом… Можно подумать, у вас электричество! – Тамара фыркнула, собрала карты, постучала ими о крышку ящика и, сбив колоду, сунула под спальник.
– А как твои ведовские успехи? – поинтересовался он, понимая, что говорит так себе, лишь бы болтать.
– Ты это о чём? – будто подозревая его в каком-то подвохе, спросила она, нервно расстёгивая замочек футляра с маникюрным прибором.
– Я о пасьянсе.
– А-а… Еще ни разу не сошелся, – бойко двигая пилочкой по ногтям, ответила Тамара. – Я невезучая. А ведовские успехи, это какие?