Ночи бродячие. Рассказы и публицистика. Зарубки памяти - страница 20
Теперь Пескова с нами нет… Журналистский цех и читатели понесли утрату… Ибо сказал Джон Донн в эпиграфе к роману «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя:
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».
Да, материка убыло… Однако Василий Песков оставил нам наследие, чистое, как горный ручей. Это его очерки, книги. Если кто-то хочет научиться писать не в нынешнем телеграфном стиле, стиле обструганной сосны, – ему надо читать Василия Пескова. По горсточке, по зёрнышку, по страничке, по очерку. Потому что таким хрустальным зрением и сочным языком обладал далеко не каждый из пишущей братии.
В. Савельев.
2013 год.
(Не публиковалось)
РАССКАЗЫ
Цикл «Молодые романтики»
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА КНИГИ
Работая журналистом, я много лет колебался: а не уйти ли в писатели? Но в те годы типичный «молодой писатель» до 50 лет ходил по издательствам с первой рукописью. А газета «с колёс» печатала мои истории: их читали в трамваях, о них гудела типография… Так я и остался журналистом, пишущим порой рассказы в газету. Один из них – «Ночи бродячие…» – и дал название книги.
ВРЕМЯ НАДЕЖД… На снимке: автор рассказов Виктор Савельев в 70-е годы XX века.
«НОЧИ БРОДЯЧИЕ…»
1
Его все любили и называли у нас Санечкой. Не знаю, чем он всех тогда взял – может быть, своей гитарой, а может, весёлым, неунывающим нравом. Во всяком случае, внешне он был не из тех, о ком говорят: мужественная личность, потому что в то время нам нравились железные ребята со стальными мышцами и твёрдым волевым лицом. А Санечка с первой встречи на трассе, когда мы, вновь прибывшие, выпрыгнув из вахтовой машины на весеннюю ногаевскую грязь, знакомились и жали руки всей здешней братве, поразил меня худобой прозрачного горбоносого лица, на котором были нацеплены круглые очки, и тонкой шеей из-под тельняшечки с чужого плеча. И мне сразу почему-то подумалось: «Вот шкет! Нацепил себе тельняшку и давит фасон!» – потому что тогда я ещё не знал Санечки.
Но потом всё образумилось. Даже сразу образумилось, когда в ногаевском дорожном общежитии, на грязных матрасах, скинутых прямо на пол, поскольку мест не хватало, мы сели кружком и знавшие его ребята попросили: «Санечка, спой».