– М-м-м… э-э-э… – Серафима Андреевна явно занервничала и стала заикаться, подбирая слова для ответа. Она почёсывала кончик носа, её глаза суетливо бегали в разные стороны. Видимо, впервые за время общения нового директора со своим коллективом Скоробогатая растерялась.
Но ей на помощь быстро пришла смекалистая помощница, Екатерина Скворцова. Она была юна – на тот момент ей было всего лишь 18 лет – но она явно отличалась острым умом. Скворцова, сидевшая в первом ряду зала для презентаций и державшая в руках кипу бумаг, блокнот и карандаш для стенографирования, встала во весь рост и повернулась к зрителям, в том числе и к Юрию Шустрееву:
– Дело в том, что в кабинете директора до сих пор работает Пал Палыч. И мы не захотели ему мешать, поэтому…
Участники собрания загудели: «Как так?!. Почему работает?!. Никто не знал, что он в своём кабинете!.. Почему его никто за весь день не видел?! … И так далее, и тому подобное».
– Прошу тишины, господа! – директор Скоробогатая постучала позолоченной ручкой по стенкам графина с водой, стоявшего в центре стола, за которым она произносила речь.
Снова вскочила Скворцова и пронзительно-громким голосом, переходящим на визг, попросила всех замолчать.
– Господа, давайте всё-таки вести себя немного потише. Я не знаю, почему господин Коломиец до сих пор не выходил из своего кабинета. Мне лишь известно то, что он готовит документы для передачи мне своих дел. Вот и всё.
Шум в зале немного поубавился.
– Ну, а теперь мне можно продолжать собрание? – задала Скоробогатая риторический вопрос. – Итак, как мне сказала наша секретарша…
– Офис-менеджер! – поправила с места Скворцова, чем вызвала в свой адрес шквал негативной реакции Скоробогатой.
– Что?!
– Я говорю, что я не секретарша, а офис-менеджер, – повторила Екатерина Скворцова.
– Вы что, меня тут поправлять вздумали? Да кто ты тут такая вообще?! – Скоробогатая перешла на «ты», тем самым подчёркивая уничижительное отношение в адрес человека, попытавшегося ей делать замечания. – Я буду вещи называть своими именами. Меня комментировать и поправлять запрещаю впредь! – она громко топнула ногой. В зале установилась мёртвая тишина. Её эксцентричность в глазах коллег росла в геометрической прогрессии. – Выйди вон и подумай над своим поведением!
Скворцова широко раскрыла глаза и рот, не веря своим ушам.