– А что во второй комнате? – спросил я, когда он заговорил о цене.
Да, квартира на самом деле была двухкомнатная, хотя я искал однушку, чтобы подешевле.
Хозяин, чьё лицо напоминало сморщенное запечённое яблоко, отмахнулся от меня.
– Эта комната заперта. Ты в ней жить не будешь. Я потому и сдаю как однушку, потому что вторая комната закрыта.
– А что там?
– Хлам всякий старый.
Прямо как в дешёвых детективных сериалах – хозяин что-то недоговаривал и плохо это скрывал.
– Без проблем – сказал я. – Но, конечно, я имею право знать, что там. Вдруг у вас там тонна кокаина хранится, и через пару дней меня менты примут, типа я храню наркотики. Или может, вы там трупы прячете. Открывайте – показывайте, что там, и запирайте снова. Мне вторая комната не нужна.
Хозяин посмотрел на меня и поморщился с таким видом, словно у него защемило седалищный нерв. Он помялся на одном месте, будто не желая отвечать.
– Показывайте, что в комнате. Или я ухожу.
Он не хотел открывать комнату. Но и деньги ему были нужны. Он не мог сдать эту квартиру почти полгода. Он выглядел как оборванец. Больной, старый оборванец.
– Ладно – наконец говорит он. Запинается, как будто хочет ещё что-то сказать, но затем выдавливает из себя ещё одно «ладно», и мы подходим к комнате.
Она, оказывается, заперта аж на три замка. Как только хозяин открывает дверь, я чувствую, что меня сейчас стошнит, настолько спёртый воздух был в комнате. Там ещё больше старого хлама, чем во всей остальной квартире. Там бардак. Старый сервант, покрытый толстым слоем пыли. Огромное зеркало, которое всё поплыло и покрылось кое-где чёрной плесенью. На полках множество книг. Судя по датам на корешках и названиям – им лет по пятьдесят. В каких-то старых чёрных тюках – почти истлевшая одежда. Вещи в этой комнате умирали от старости. Буквально всё здесь пропахло пылью, плесенью и трухлявой древесиной. Так пахнет прошлое, с которым болезненно не хотят расставаться.
Ближе к окну находился стол, на нем – зелёная лампа сталинских времён и несколько фотоальбомов в бархатной обложке. У меня в семье тоже такие были.
Я открыл один из из них, и по спине у меня вдруг побежали мурашки. На первых картонных страницах были вклеены жёлто-чёрные фото мужчины в военной форме. Рядом – фото семьи.
Если кто помнит, какими были старые советские фотографии, тот поймёт, что их все объединяет. Не только скромность и даже некоторая мрачность в одежде (в те времена нашим родителям было не разгуляться), но и одна особенная черта – на советских фотографиях люди очень редко улыбались. Даже дети.