– Куда сегодня отправляешься, фантазёрка? На Луну, Марс или Венеру?
Алина отвечала всегда вполне серьёзно, не поддаваясь на провокации:
– На Венере не безопасно – там кислотные дожди и нет свободного кислорода.
И добавляла тихо:
– И вообще там нет ничего интересного. К тому же глюкозавры очень прожорливые – они вечно голодны.
– Гляди ка?! – смеялись друзья. – Глюкозавры?! Наркоши что ли?
– Нет, – ещё тише отвечала Алина. – Воплощения наших страхов. Они вечно голодные потому, что мы напридумывали их, выпустили на волю – и забыли.
Алина убегала по своим делам, а друзья потом долго ещё смеялись, додумывая фантазии девушки и доводя их до абсурда.
Алина с самого детства отличалась от других детей: худенькая, хрупкая, почти воздушная девочка, с мечтательными глазами, меняющими цвет от лёгкого ультрамарина до тёмно-синего, почти чёрного.
И эта особенность девочки кого-то удивляла, кого-то настораживала, кого-то пугала.
Соседская зловредная старушка утверждала, что этот ребёнок не принадлежит нашему миру. Когда её спрашивали какому миру он принадлежит, старуха отвечала сердито:
– Не знаю какому, но точно знаю, что не нашему!
И злобно плевалась в след Алине, словно отгоняя от себя бесов.
Однажды мать Алины не выдержала и сказала ей:
– Это тебе, старая карга, во след нужно плевать, потому что ты – исчадие Ада. Посмотри на себя в зеркало: у тебя же от злобы рога растут и копыта!
И добавила весьма твёрдо:
– Ещё раз увижу, или услышу от тебя такие слова – все рога обломаю, и копыта тоже. Заодно и головёнку твою дурную сверну. А свидетели подтвердят, что ты упала сама и шею сломала… Ты же никому здесь житья не даёшь, потому тебя хуже Гитлера все ненавидят!
Это был жёсткий аргумент: соседка никого в жизни так не ненавидела и не боялась, как Гитлера, словно он лично её когда-то не то сам обесчестил, не то отдал на поругание своим прихвостням.
После этого Павлина Леопольдовна затихла, а потом вообще исчезла в неизвестном направлении, а в её квартире стала жить Липочка – одинокая, странная женщина неопределённого возраста и непредсказуемого вида.
Кто-то уверял, что это вполне молодая, хорошенькая женщина, кто-то, что это – женщина средних лет, умудрённая жизненным опытом, а кто-то, что старушка с совершенно белыми волосами, колышущимися на ветру живыми змейками.