***
черный ворон
смотрит боком на меня – чекист неба;
глаза – новенькие патроны ППШ —
плавают в масле зрачка. смотрит
подозрительно: а ты еще веришь?
а я всё еще верю
в полубога —
в полудурака весны:
грязно-зеленая щетина травы,
нечесаные патлы замусоренных аллей.
бледная грудь воздуха изранена
кошачьими коготками сырости,
мелодичный пам-пам болтается на квадратной шее
раскрытого разбухшего окна;
копыта асфальта, как у фавна, в трещинах.
а погода нервная: прощупывается в облаках
будущий дождь,
как воспаленные лимфоузлы на горле;
сыпь стен, смазанная цветением, щебетом;
город цвета пицерийной блевотины.
и я высыпаю на ладонь
холостые патроны.
холостые патроны
в новеньком револьвере недели,
семь дней – семь латунных стреляных гильз,
и воскресенье
празднично —
с красным ободком вокруг капсюля.
так ублюдок свободного времени
пускает слюну перед экраном,
так ребенку дают жизнь – веревку от флотилии
линкоров лилипутов,
и он ее тянет-потянет…
а на деле – имеет оторванный хвост ослика Иа.
да и твой день рождения —
капкан волшебства.
жизнь,
мы больше не увидимся никогда.
* * *
ты уже спишь,
а я прислушиваюсь к твоему дыханию,
будто смотрю на снег, идущий за окном.
ночные хищные птицы слетаются на подоконник,